– Это... м-м-м... Об этом как раз и пойдет речь. Мнепоручено сделать вам одно предложение. Но только... честно говоря, мне оно непо сердцу. Понимаете ли...

Таппенс надменно посмотрела на него.

– Почему же не по сердцу?

– Но ведь... поймите меня правильно... вы мать Деборы. Нуи... что скажет мне Дебора, если...

– Если я схлопочу пулю в затылок? – уточнила Таппенс. –Лично я бы посоветовала вам ничего ей об этом не говорить. Человек, сказавший,что объясняться не имеет смысла, был совершенно прав.

Потом она приветливо улыбнулась и сказала:

– Дорогой мой, я отлично понимаю ваши чувства. Вы считаете,что одно дело, когда вы или Дебора, вообще кто-нибудь из молодого поколения,идете на риск, это нормально, а вот людей пожилых надо ограждать от опасностей.И все это совершенная чушь, потому что, если кто-то должен погибнуть, гораздолучше, чтобы это был человек пожилой, уже проживший лучшую часть своей жизни. Ивообще, перестаньте смотреть на меня как на святыню, то есть мать Деборы, ипросто расскажите, какую опасную и неприятную работу мне предстоит выполнить?

– Знаете что? – восторженно проговорил ее молодойсобеседник. – По-моему, вы великолепны, просто великолепны!

– Обойдемся без комплиментов, – сказала Таппенс. – Я и самао себе высокого мнения, поэтому нет надобности меня расхваливать. Так что,собственно, требуется?

Тони указал на ворох ткани.

– Это остатки парашюта, – пояснил он.

– Ага, – произнесла Таппенс. Глаза ее заблестели.

– Был сброшен одиночный парашютист, – продолжал Марсдон. –По счастью, дежурные добровольцы проявили себя дельными ребятами, они вовремязаметили парашют и по приземлении ее схватили.

– Ее?

– Это была женщина в форме медицинской сестры.

– Жаль, что не монахиня, – сказала Таппенс. – Тут столькорассказывают про монахинь, протягивающих в автобусе деньги на билет вмускулистом волосатом кулаке.

– Нет, это была не монахиня и не переодетый мужчина. А женщинасредних лет, небольшого роста и миниатюрного телосложения.

– То есть вроде меня.

– Вы угадали.

– Ну, и что дальше?

Марсдон медленно произнес:

– А дальше зависит от вас.

Таппенс улыбнулась.

– Я согласна, дело решенное. Куда я должна отправиться и чтосделать?

– Миссис Бересфорд, вы просто героиня. Вы потрясающеотважная женщина!

– Куда мне отправиться и что сделать? – нетерпеливоповторила Таппенс.

– Инструкции, к сожалению, очень скупы. В кармане упарашютистки оказался листок, на котором по-немецки написано следующее: «Дойтипешком до Ледербэрроу, направление на восток от каменного креста. Асальф-роуд,14, доктор Биньян».

Таппенс подняла глаза – на вершине холма виднелся каменныйкрест.

– Он самый, – сказал Марсдон. – Дорожные знаки, понятно,сняты, но Ледербэрроу – довольно большой населенный пункт, и, двигаясь навосток, вы мимо не пройдете.

– Далеко?

– Не меньше пяти миль.

Таппенс слегка поморщилась.

– Полезная предобеденная прогулка, – сказала она. – Надеюсь,доктор Биньян пригласит меня отобедать, когда я до него доберусь.

– Вы говорите по-немецки, миссис Бересфорд?

– Лишь настолько, чтобы объясняться в гостиницах. Придетсясказать, что у меня строжайшие инструкции: говорить только по-английски.

– Это очень рискованно.

– Вздор. Кому может прийти в голову, что произвели подмену?Или на мили кругом все знают, что спустился парашютист?

– Те двое добровольных охранников задержаны начальником полиции,чтобы они не вздумали хвастаться своим подвигом перед знакомыми.

– Может, кто-нибудь еще это наблюдал. Или слышал разговоры.

– Моя дорогая миссис Бересфорд, здесь каждый божий деньходят разговоры, что кто-то видел, как спустился один парашютист, или двапарашютиста, или три, четыре и так далее вплоть до ста.

– Да, пожалуй, – согласилась Таппенс. – Ну что ж. Ведитеменя.

Тони сказал:

– Костюм у нас здесь. И наготове женщина из полиции,специалистка по гриму. Идемте.

Под сенью деревьев оказалась наскоро сколоченная лачужка. Увхода стояла немолодая женщина весьма деловитого вида. Она быстро огляделаТаппенс и одобрительно кивнула.

Таппенс вошла под крышу, уселась на деревянный ящик иотдалась в профессиональные руки. Наконец гримерша отступила на шаг, погляделана свою работу и сказала:

– Ну вот. По-моему, у нас получилось очень даже недурно. Аваше мнение, сэр?

– Превосходно, – подтвердил Тони.

Таппенс протянула руку и взяла у гримерши зеркало. При видесвоего лица она чуть не вскрикнула от изумления.

Выщипанным бровям был придан новый рисунок, отчего выражениелица стало совершенно другим. Маленькие кусочки липкого пластыря, прикрытыеначесанными на уши волосами, подтянули кожу и изменили контур лица. На носупоявилась небольшая нашлепка, так что у Таппенс вдруг стал орлиный профиль.Умело наложенный грим прибавил ей несколько лет, по обе стороны рта шли внизвыразительные глубокие складки. А в целом лицо приобрело вид покладистый ислегка глуповатый.

– Вот это мастерство! – восхитилась Таппенс и потрогаланашлепку у себя на носу.

– Осторожнее, – предостерегла ее гримерша. Она достала двекаучуковые полоски. – Вы сможете держать это за щеками?

– Ничего не поделаешь, по-видимому, придется, – поморщившись,ответила Таппенс.

Она заложила прокладки за щеки, подвигала челюстями. Ониособенно не мешали.

– Ничего страшного, – вынуждена была признать она.

После этого Тони скромно вышел за дверь, а Таппенс скинуласвою одежду и облачилась в форму медсестры. Форма оказалась более или менеевпору, только чуть тесновата в плечах. И довершила ее новый облик синяясанитарная шапочка. Только переобуться в туфли с квадратными носами Таппенснаотрез отказалась.

– Если я должна пройти пять миль пешком, – решительносказала она, – я могу это сделать только в собственной обуви.