После того, как Женщина-Кошка перешла в наступление – нанося удары снова и снова. Панч, джеб[18] и – голова в плечи, выпад ногой. Ее движения говорили сами за себя.

После того как Женщина-Кошка перешла в атаку, Тигрис была вынуждена отступать шаг за шагом.

Тигрис билась великолепно, как клинок во плоти.

Но Женщина-Кошка билась по-настоящему. Будто она боялась проиграть не из страха смерти, а по какой-то иной причине. Что-то питало и направляло ее.

Люк видел, как он приближается: удар, который всему положит конец. Тигрис выбросила вперед кулак – безупречный по форме удар такой силы, что мог бы сломать ребра.

Женщина-Кошка позволила ей поверить, что она попадет прямо в цель. Но когда кулак уже приближался к ее животу, она резко повернулась.

Одной рукой она заломила вытянутую вперед руку Тигрис. А другая зашла ей за спину.

Зарычав так, что услышал даже Люк, она перебросила наемницу через плечо. И впечатала Тигрис в три ступеньки, которые спускались с веранды.

Треснул камень, хрустнула кость.

Мгновение Тигрис просто лежала – потрясенная. Или надломленная, Люк не мог понять.

В ту же секунду над ней нависла Женщина-Кошка. На этот раз – с клинком.

Она достала короткий меч из скрытых на спине костюма ножен. Люк даже не знал, что он у нее есть. Когда она занесла меч, лезвие ярко сверкнуло в лунном свете.

Пора. Из рукава костюма вылетела стальная стрела.

Лезвие уже опускалось, когда стрела попала точно в центр меча.

Меч отлетел в траву, и Женщина-Кошка вскрикнула от удивления. Она кинулась за ним, а линзы ее шлема загорелись, будто от ярости.

Люк подошел к ним. Он понял, что Тигрис не двигается, потому что Женщина-Кошка сломала ей позвоночник

– Не делай этого.

Женщина-Кошка не сдвинулась с места:

– Тебя это не касается.

Вторую стрелу Люк навел на Женщину-Кошку.

– У нее, возможно, есть ценная информация.

– Наверняка есть, – ответила она. – Но мне все равно.

– Ты ее убьешь просто потому, что она зашла на твою территорию?

Тигрис тихо хохотнула.

– Ты уже мертва, – сказала она с сильным акцентом.

Селина обернулась к наемнице. Люк уже знал, что, когда она так наклоняет голову, ничего хорошего не жди.

Но быстрее, чем они успели среагировать, Тигрис поднесла руку ко рту, сморщившись от боли, которую причиняли движения и…

Яд.

Селина бросилась к ней, будто хотела вырвать капсулу изо рта у Тигрис.

Грудь наемницы быстро поднялась и опала.

– После того, что ты украла, считай, что ты уже мертва.

Тигрис засмеялась.

И все.

Ее темные глаза остекленели. Перестали видеть.

Несколько долгих секунд Женщина-Кошка смотрела на тело Тигрис. Она стала телом. Трупом.

– Черт, – выдохнула она.

– Да ты ее так и так бы убила, – равнодушно сказал Люк. Шлем делал его голос ниже.

Женщина-Кошка встала, отодвинув сломленное, измятое тело Тигрис, и подняла меч с травы. Плавным движением она вложила меч в скрытые на спине костюма ножны.

– Я просто собиралась нанести ей травму, которая на какое-то время помешала бы ей путаться у меня под ногами.

– А сломанного позвоночника тебе не хватило?

Он готов был поспорить, что она вздрогнула.

– Это произошло случайно.

До Люка постепенно доходило произошедшее. Между ними лежит труп. Люк стоит на верхних ступеньках, Женщина-Кошка на траве.

Женщина-кошка стоит рядом с домом его родителей, домом его детства. На лужайке, где он с родителями играл в футбол, где его мама кидала ему бейсбольные мячи, где они устраивали пикники и вечеринки, где он катался с горки у пруда на санках.

Она тут лишняя. В этом доме. Его родители спят всего этажом выше.

Его родители. Если мама найдет тело на территории, да если просто узнает об этом, она потребует объяснений. Объяснений, от которых он хотел увести ее подальше – как можно дальше.

И какой же это на редкость дерьмовый способ отблагодарить родителей за помощь, которую они ему сегодня оказали.

Но Женщина-Кошка об этом ничего не знала. Она и не догадывалась, что мужчина перед ней был сыном миллиардеров, которого она уже дважды обворовала и попыталась проделать это в третий раз.

– Надо отнести тело туда, где его найдут полицейские, – сказал Люк.

– Значит, наручники на меня пока надевать не станут? – голос хриплый, коварный.

– Она напала на тебя, а потом совершила самоубийство. Но если ты захотела в тюрьму, могу надеть и наручники.

Молчание.

– Можешь считать, что я делаю тебе одолжение. Не стану тебя арестовывать, а ты поможешь мне убрать тело с территории поместья.

– Зачем тебе это надо?

Он указал на дом:

– Потому что семья Фоксов – одна из немногих порядочных семей города, и я не хочу их подставлять в случае, если наемницы из Лиги явятся сюда и начнут разнюхивать, что же случилось с их дражайшей товаркой.

Его затошнило при одной мысли о том, что наемницы из Лиги придут сюда и схватят его родителей.

– Как благородно, – хрюкнула она, но встала в ногах у Тигрис. И подняла их. – Ну?

Люк поморщился под маской, сомневаясь. Бой ее вымотал, а руки у нее заняты – взять ее будет легко, к тому же у него собраны все необходимые доказательства, но…

Она билась тихо, вывела Тигрис наружу. Возможно, для того чтобы снизить риски и не причинить никому в доме вреда. И вне зависимости от того, знала ли она тоже, что его родители – хорошие люди, Люк оценил ее поступок.

Он встал со стороны головы Тигрис и подхватил ее под руки.

– Там за поместьем есть лес рядом с дорогой.

* * *

Несколько секунд спустя Люк понял, что, хотя Тигрис и выглядела стройной, под черной одеждой свободного кроя скрывалось тело, полное крепких мышц. Тяжелых мышц.

Они в молчании тащили труп Тигрис, миновали лужайку, клумбы, густые заросли, и, наконец, вышли с территории поместья и углубились в лес. Он ориентировался там с закрытыми глазами, но постарался то и дело останавливаться, будто сверяясь с мысленной картой окружающей местности.

И только когда они прошли метров четыреста в глубь соснового леса, Люк остановился: