Он сглотнул, не зная, куда его заведет этот разговор.

– Я все еще учусь, как снова стать нормальным. Если такое понятие вообще существует.

Селина ждала, вникая в суть его слов, поражаясь его честности.

Она окинула взглядом его красивое лицо:

– Нормальность – это ловушка.

Он моргнул.

Песня уже заканчивалась, и она наклонилась к нему, прошептав:

– Не попадись в нее.

* * *

Последних гостей два часа назад увезли домой личные водители.

Через полчаса после этого его родители пошли спать, и Люк тоже притворился уставшим.

Но когда часы пробили два часа ночи, он по-прежнему стоял, укрывшись в темноте бального зала, приглушив подсветку костюма, и смотрел, как ожерелье переливается в лунном свете, который струился сквозь огромные – во всю стену – стеклянные двери, ведущие на веранду.

Он простоял так уже час. Слышал, как слуги погасили свет и либо ушли, либо удалились в комнаты, которые они занимали в этом исполинском доме.

Она не появилась на балу. Это его немного разочаровало.

Возможно, она посчитала дополнительную охрану не очередной преградой, а самоубийством. Люк отправил охранников собираться. Он не хотел, чтобы она увидела все как есть, раскусила его ловушку.

Два десять.

Два пятнадцать.

И наконец – Люк стоял так же неподвижно, как статуя сбоку от него, – она появилась.

Она вошла с веранды и проскользнула сквозь стеклянные двери, не издав ни звука. Значит, сигнализацию в доме она отключила. Интересно.

Женщина-Кошка скользила по паркету, едва тяжелее тени. Двигается плавно и изящно. Продуманно и четко.

Она замерла перед стеклянным колпаком на тумбе, разглядывая сияющее внутри ожерелье.

Выпустила когти.

Мышцы Люка напряглись, инстинкты приказывали ему броситься вперед.

Но он по-прежнему неподвижно смотрел, как она вырезала из стекла кружок. Как выставила вперед руку и поймала диск прежде, чем он упал бы, на пол, разбившись. Сработано точно, мастерски.

Харли и Плюща не видно. На покрытой сланцевой плиткой веранде за стеклянными дверями не было ничего, кроме самшитовых кустарников в горшках и ровно подстриженной лужайки, переливающейся в лунном свете.

Наверное, она не хочет делиться с друзьями сегодняшней добычей. Женщина-Кошка снова осмотрела зал, будто прислушивалась к чему-то. Но Люк по-прежнему стоял, спрятавшись в тени, а колонна перед ним надежно скрывала его тело и броню.

Она просунула руку в отверстие, которое вырезала, и когти сверкнули, потянувшись к ожерелью.

Люк втянул ртом воздух. У него уже были необходимые свидетельства, все записано на встроенную в костюм камеру.

Достаточно, чтобы доказать умысел. Он согнул колени, готовясь к прыжку.

Нападение произошло так быстро, что Люк только через секунду понял, что в действительности случилось.

Это был не он.

Напал не он.

Из тьмы выпрыгнула стройная женская фигура, облаченная в черное. Выпрыгнула сверху. Из окон прямо под сводчатым потолком.

Она бесшумно приземлилась, и Женщина-Кошка бросилась назад, по пути врезавшись в каменную тумбу. Тогда Люку на мгновение открылось смуглое лицо, наполовину спрятанное под черным капюшоном и шарфом вокруг рта, и он понял, кто это.

Тигрис.

Одна из самых страшных и смертоносных наемниц Лиги Убийц.

В Готэм прибыла наемница Лиги. И очень грозная. Люк читал досье Тигрис в базе Брюса, как и досье на всех известных им наемниц Лиги.

Ее путь по миру был выложен убийствами – и часто эти убийства были отвратительны.

Она являлась типичным представителем Лиги, преступной организации, которая была больше, влиятельнее и гораздо опаснее, чем любая группировка Готэма. К счастью, Лига пока не пыталась захватить город. У Люка кровь застыла в жилах при мысли, что Тигрис – это только начало.

Женщина-Кошка перекатилась и вскочила на ноги, впившись когтями в пол, чтобы восстановить равновесие, и оставив глубокие царапины на деревянном паркете.

Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга: под черным капюшоном Тигрис были видны только ее глаза.

«В Готэм скоро пожалуют игроки покрупнее» – так тогда сказала Женщина-Кошка. Она его предупреждала.

Грядет нечто более страшное, чем Джокер и его приспешники. Грядет Лига Убийц. И если после стольких лет Лига, наконец, положила глаз на Готэм…

В этом доме сейчас его родители. Спят там, наверху.

Люк должен был решить за секунду: предупредить их, чтобы шли в свою тревожную комнату, или вступить в бой, чтобы остановить Женщину-Кошку и Тигрис.

Женщина-Кошка бросилась прежде, чем он успел что-то выбрать. Она неслась прямо на Тигрис.

Наемница пошире расставила ноги.

Женщина-Кошка сделала ложный выпад влево, а потом кинулась вправо. И вылетела на веранду прямо через открытую дверь. Избежав звука разбитого стекла, на который могли явиться родители Люка или слуги.

Она пробежала по сланцевой плитке веранды шесть метров, когда Тигрис бросилась за ней.

Люк выпрыгнул наружу и замер как вкопанный, когда наемница набросилась на Женщину-Кошку.

По идее, она должна была ее сразу прикончить.

Но Женщина-Кошка выстояла.

Они бились, кружась черным вихрем. Без оружия – мелькали только кулаки и ступни. Ни одна не воспользовалась вооружением, которое у каждой было при себе. Даже к кнуту Женщина-Кошка не притронулась, и он просто висел у нее на бедре.

Стремительно. Они бились так стремительно, что он едва успевал следить за ними взглядом.

Женщина-Кошка, даже защищаясь… стояла на своем.

Там, где Тигрис выбила бы у нее опору из-под ног, Женщина-Кошка ловко уклонилась. Там, где Тигрис припечатала бы ее кулаком в лицо под шлемом, она блокировала удар. Удар-взмах-блок – и так снова и снова.

Люк потерял дар речи.

Он никогда не видел, чтобы кто-то бился вот так.

Когда от Тигрис ей прилетел мощный удар по ребрам, она справилась. Не остановилась. А выпады кулаками, которые наносила Женщина-Кошка, были смертоносны, но он уже видел такой стиль борьбы. В том курсе подготовки, который прошла Женщина-Кошка, без сомнения, был бокс. И немалая доза гимнастики, судя по легкости изгибов и движений.

Она танцевала, дивно кружась. Она взяла то, чему научилась на ринге, и усовершенствовала это. Усилила. Люк перестал перечислять названия техник и приемов после того, как насчитал шесть.