Я делаю это для тебя и для твоего отца. Словно меняпринудили к этому мафиози под дулом пистолета.

– Какие гадости ты говоришь! – раздраженно сказалаона. – Как ты можешь делать такие сравнения? Ты делаешь это потому, чтоэто правильно, и, кроме того, ты в долгу перед моим отцом.

Питер откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел нажену, спрашивая себя, что готовит Им будущее. Ничего хорошего, судя попоследним событиям. Теперь он понимал, что чувствовала Оливия, говорившая, чтоона продана Энди. Это была жизнь, основанная на лжи и амбициях. А в данномслучае – на шантаже.

– Интересно, в чем, по вашему с Фрэнком мнению, состоитмой долг? – спокойно спросил он. – Твой отец считает, что я многимему обязан. Но по-моему, все эти годы это были честные отношения – я в потелица трудился на фирме и получал за это деньги. И у нас с тобой была настоящаясемья – по крайней мере мне так казалось. Но в последнее время эта идея насчет«долга» всплывает все чаще и чаще. Скажи мне точно, почему именно, по-твоему, я«обязан» ехать на эти слушания?

– Потому что, – очень осторожно начала Кейт,ступив на зыбкую почву, которая вполне могла оказаться минным полем, – фирмахорошо относилась к тебе в течение двадцати лет, и это с твоей стороны будетсвоего рода отдачей, возвращением долгов. Ты поедешь отстаивать продукт,который может принести нам миллиарды.

– Так вот в чем все дело? В деньгах?

Питер чуть было не лишился чувств, услышав это. Оказывается,его купили именно за это. За миллиарды! «Что ж, по крайней мере этонедешево», – мрачно усмехнулся он про себя.

– Отчасти. Нельзя быть таким целомудренным в этихвопросах, Питер. Ты участвуешь в разделе прибыли нашей компании. Ты прекраснознаешь, ради чего мы работаем. Кроме того, подумай о детях. Что будет с ними?Ты можешь разрушить и их жизни. – Кейт говорила холодно, расчетливо иочень сурово. За всеми этими разговорами об отце стояло одно – деньги.

Надо же, как смешно! А у меня была эта безумная идея, чтотаким образом мы поможем человечеству, спасем жизни людей… Я-то считал, что всеэти четыре года стараюсь именно для этого. Но даже для такой благородной цели яне могу лгать. А тем более для такой низменной, как деньги.

– Ты хочешь сказать, что ты опять отказываешься? –в ужасе спросила Кейт, которая сама поехала бы на слушания, будь она в числесотрудников. Фрэнк еще не оправился и ехать не мог, так что все зависело отПитера. – Знаешь, я очень много думала над этим перед тем, как высказатьтебе свое мнение, – продолжала она, вставая и глядя на него сверхувниз. – Я думаю, справедливо будет сказать, что если ты сейчас не сделаешьтого, что мы хотим, то на твоем будущем в «Уилсон-Донован» можно поставить жирныйкрест.

– А на нашем браке? – спросил он, играя с огнем исознавая это.

– Посмотрим, – тихо ответила она. – Но ярасценю твой поступок как страшное предательство.

Питер понял, что она готова была подписаться под каждымсвоим словом, но внезапно, просто посмотрев на нее, он вдруг успокоился. Онабыла безжалостна, каждое слово ее было продумано, и такой она была всегда,просто Питер этого не замечал.

– Хорошо, что я теперь досконально знаю твою позицию,Кейт, – невозмутимо ответил он, тоже вставая и глядя ей прямо в глазачерез кухонный стол.

Она не успела ответить, как в кухню вошел Патрик.

– Что это вы тут делаете так рано? – сонно спросилон.

– Мы с мамой едем сегодня в Вашингтон, – твердымголосом произнес Питер.

– А, я забыл. А дедушка? – Патрик зевнул и налил себестакан молока.

– Нет, врач сказал, что пока рано, – объяснилПитер.

Фрэнк позвонил через несколько минут, желая поговорить сПитером до его отъезда и напомнить ему о том, что тот должен говорить вконгрессе о ценах. В последние несколько дней они уже десять раз все этообсуждали, но Фрэнк хотел быть на все сто процентов уверенным в том, что Питербудет отстаивать политику компании в конгрессе.

– Мы не откажемся от наших цен. Это касается и«Викотека», когда он будет выброшен на рынок. Не забудь об этом! – суровонапомнил Фрэнк. Его соображения по поводу цены на «Викотек» тоже шли вразрез совсеми представлениями Питера.

Когда он вернулся к столу, Кейт внимательно посмотрела нанего.

– Все в порядке? – спросила она и улыбнулась,когда он кивнул. Потом они оба пошли одеваться и через полчаса уже ехали ваэропорт.

Питер казался странно спокойным и почти не разговаривал сКейт. Поначалу это ее немного пугало, но она поняла, что он, наверное,нервничает. Теперь уже можно было не бояться, что он откажется. Питер всегдазаканчивал то, что начинал.

Лететь из Ла-Гуардии в Национальный аэропорт было недолго, иПитер использовал это время для того, чтобы еще раз просмотреть бумаги. Он взялс собой несколько папок по вопросам цен и последние отчеты по «Викотеку». Особеннообращал внимание на те пункты, которые отметил Сушар в их ночном разговоре.Все, что было связано с «Викотеком», волновало его гораздо больше, чем еговыступление в конгрессе.

Кейт позвонила отцу из самолета и заверила его в том, чтовсе идет по плану. В Вашингтоне их встречал лимузин, на котором они отравилисьв конгресс. Приехав туда, Питер окончательно успокоился. Он знал, что скажетим, и совершенно не волновался.

В прихожей его встретили две сотрудницы аппарата конгресса,которые отвели его в комнату для гостей и предложили кофе. Кейт оставалась сним, пока за ней не пришла еще одна служащая и не отвела ее на галерею, откудаона могла наблюдать за выступлением мужа. Кейт пожелала ему удачи и коснуласьего руки, но не поцеловала. Через несколько минут его тоже провели в зал, и тутон забеспокоился. Как бы хорошо ты ни был подготовлен, все равно не так-топросто предстать перед людьми, которые управляют страной, и высказать передними свое мнение. Он был здесь уже второй раз, но в первый раз с нимиразговаривал в основном Фрэнк. Теперь все было по-другому.

Питера отвели к столу свидетелей, и он прочел присягу. Членыподкомитета сидели напротив него перед микрофонами. После того как онпредставил себя и свою компанию, его немедленно засыпали вопросами, ответы накоторые члены конгресса слушали с большим интересом.

Его спрашивали о конкретных препаратах и его мнении поповоду чрезмерно завышенных цен на них. Он пытался как можно более доступноизлагать причины этого, но даже для его собственных ушей эти объясненияказались неискренними и в известной степени пустыми. Истина была в том, чтокомпании, производящие эти лекарства, фактически играли на нуждах людей, иконгрессу это было прекрасно известно. «Уилсон-Донован» тоже была не без грехав этом вопросе, хотя ее практика не была такой вопиющей, как у некоторыхдругих.

После этого конгрессмены затронули вопрос страховки, а всамом конце женщина из Айдахо сказала, что знает о намерении Питера требоватьна начинающихся в этот же день слушаниях ФДА разрешения на досрочные испытаниянового препарата на людях. Она попросила его рассказать немного об этом, простодля того чтобы конгресс был информирован о новых тенденциях в фармацевтике.