— Давай.

Она достала из рюкзака книгу в полностью черной обложке.

— Альбом с семейными фотографиями. — Она порозовела и смущенно улыбнулась. — Я, э-э, сделала его для тебя. Это подарок.

У Алексис екнуло в груди.

— Спасибо. Очень мило с твоей стороны.

Кэнди открыла альбом на первой странице.

— Тут фотки всей семьи. Думала, ты захочешь… ну, узнать обо всех.

Алексис не испытывала ни малейшего желания рассматривать чужие снимки, но не хотела расстраивать Кэнди, которая, очевидно, потратила на альбом много времени и сил. Поэтому она улыбнулась и похлопала по одеялу рядом.

— Показывай.

— В общем, я разложила все в хронологическом порядке. — Пересев на кровать, Кэнди протянула альбом Алексис. — Это наши дедушка с бабушкой.

С черно-белой фотографии счастливо улыбалась молодая пара, стоящая перед алтарем.

— Они поженились в шестидесятом. Ровно через восемь месяцев на свет появился папа, что вызвало небольшой скандал, хотя они утверждали, будто он родился недоношенным. Все же… — Кэнди пожала плечами, — скорее всего, на свадьбе бабуля уже была беременна.

Алексис вскинула бровь.

— Незапланированные беременности не редкость.

— Верно. — Кэнди смущенно улыбнулась.

— Ты упоминала дядю с тетей. У твоего отца есть братья или сестры?

Она кивнула и перевернула страницу.

— И брат, и сестра. Оба сейчас живут в Калифорнии.

Алексис взглянула на фотографию в коричневых тонах, изображающую трех детей.

— Это папа, — Кэнди указала на старшего. — А это дядя Джек и тетя Кэролайн. — Она помолчала и подняла взгляд. — Ты немного на нее похожа.

Алексис, однако, сходства не находила. Ей всю жизнь говорили, что она вылитая мама, и ей не хотелось признавать существование чьих-то еще генов в своей крови.

— Также у нас шестеро двоюродных братьев и сестер, — продолжала Кэнди, переворачивая страницу. — У тети Кэролайн четверо детей, а у дяди Джека — двое. Они все классные, хотя брат Джимми немного проблемный.

— В каком смысле?

— Он бросил школу, связался с наркотиками и всяким таким.

— Ох, ужасно.

— Ну, сейчас он в реабилитационном центре.

— А остальные чем занимаются?

Кэнди засияла. Казалось, с каждым новым вопросом в ее юношеском мозгу укреплялась мысль, будто они вот-вот станут лучшими подружками. Алексис почти почувствовала себя виноватой — она-то лишь проявляла вежливость.

Но будь она предельно честной сама с собой, то признала бы зарождение крепких уз между ними.

— Так, наша сестра Стефани этим летом вышла замуж, она работает в банке. Это ее брат, — Кэнди указала на другую фотографию. — Он учится в Калифорнийском университете. Кажется, изучает торговое дело или типа того. Николь пару лет назад окончила экологический факультет и теперь вроде работает в службе лесного хозяйства.

Кэнди продолжила хвастаться родственниками. Алексис чувствовала себя неуютно, слушая истории из жизни совершенно чужой семьи. В их жилах текла родная кровь, но никто из них ей не знаком. Она — словно отломанная ветка семейного древа. Алексис прочистила горло и спросила, запинаясь:

— А твои… то есть наши дедушка с бабушкой живы?

— Только бабушка. Она живет в доме престарелых, у нее альцгеймер.

— Жаль слышать.

— Дедушка умер десять лет назад, сердечный приступ.

Еще около получаса ушло на остальные фотографии, и под конец Алексис чувствовала себя так, будто побывала на презентации собственной родословной.

— Ну вот, теперь ты всех знаешь.

Кэнди передала кожаный альбом Алексис, которая его с улыбкой взяла. Тишина затягивалась. Наконец Алексис спросила:

— Так, э-э, Кэролайн и Джек не подходят в качестве доноров?

— Они оба сдали кровь, но не подошли. А бабушка не может стать донором из-за болезни — не в состоянии дать согласие.

— То есть получается, кроме меня, вариантов действительно нет?

— Прости, — спешно выпалила Кэнди. — Я не хотела тебя расстраивать.

Алексис встала и положила альбом на тумбочку.

— Ничего, я ведь сама спросила.

— Мне кажется, рядом с тобой я вечно говорю бестактности.

Она обернулась и скрестила руки на груди.

— Завязывай уже. Сложившаяся ситуация далека от нормальной.

— Не то слово, — усмехнулась Кэнди.

Их глаза — такие одинаковые — встретились, и между ними промелькнуло понимание. Кэнди оказалась замешанной в эту историю так же невольно, как и Алексис. Их обеих затянуло в болото родительских ошибок и их последствий, и теперь они обе по-своему от этого страдали.

На душе стало тепло, и, возвращаясь в кровать, Алексис попросила:

— Расскажи о себе.

— Обо мне? — Кэнди удивленно распахнула глаза.

— Ты столько всего рассказала о своей семье, а о тебе я знаю лишь то, что рядом со мной тебе неловко и однажды ты сделала ДНК-тест.

Кэнди пожала плечами, но в этом простом жесте ощущалась тяжесть целой жизни.

— Я в семье вроде белой вороны.

— С чего ты взяла?

Она уставилась на ногти со старым лаком.

— Я понятия не имею, чего хочу от жизни. Четыре раза меняла специализацию.

— Что с того?

— Это не в духе Вандерпулов: мы всегда знаем, чего хотим.

— Тогда поступай в собственном духе. Жизнь коротка. — К ужасу Алексис, глаза Кэнди наполнились слезами. — Прости, я… Так бестактно, учитывая состояние твоего отца.

Она вяло пожала плечами.

— Мне тоже несладко пришлось, когда я о тебе узнала.

— Представляю.

На лицо Кэнди нашла тень.

— Сперва он все отрицал. Что ты его дочь. — Алексис подавила вспышку обиды от этих слов. — Но тест не ошибается. Такой процент схожей ДНК может быть только при общем родителе.

— Наверное, он сам был шокирован.

Кэнди кивнула, уставившись в пространство перед собой.

— Он умолял меня не говорить маме. Я возненавидела его за то, что он просил врать ей ради него.

— Однако ты солгала.

— Да, но только ради мамы. — Она прикусила губу. — Мне ужасно стыдно, что я не предупредила ее о твоем приходе. Она все еще на меня злится.

Алексис скрестила ноги на кровати и повернулась к Кэнди лицом.

— Послушай, не позволяй всей этой истории встать между тобой и родителями. Обиды ничего не исправят.