Именно так было с Джессикой, подругой Мэри Элизабет Уильямс, которая умирала от рака. Изначально она планировала устроить небольшой день рождения, но гости ткнулись в закрытую дверь, потому что ее пришлось срочно везти в больницу. Именно тогда она изменила намерения. «Я хочу собрать всех вместе, – сказала Джессика, – чтобы услышать нечто хорошее». В ответ муж Джессики рассказал, что в первый же вечер их знакомства понял, что она будет любовью всей его жизни. Это случилось в тот самый момент, когда она спела «Space Oddity», стоя у пианино.

«Что произойдет, если мы в силу своих возможностей постараемся принять собственную смертность? – думала ее подруга Мэри Элизабет. – Если мы перестанем до самого последнего вздоха притворяться, что все наладится? Что если бы мы оставили место для горя – не только для собственного, но и для скорби того, кто уходит в мир иной?… Требуется невероятная сила и открытость, чтобы в какой-то момент сказать: «Вот она, моя смерть. Она пришла, так что обними меня и скажи, что любишь».

Не натягивать счастливое выражение на лицо, не строить планов на будущее – просто смириться с неизбежностью того, что один из вас уходит». [2]

Джон Шилдс тоже решил провести прижизненные похороны в последние дни. Он был смертельно болен и воспользовался канадским законодательством, позволяющим эвтаназию, назначив дату смерти. И вот он подумал, что перед этим хотел бы устроить вечеринку в ирландском стиле – с музыкой, выпивкой и тостами.

«Люди один за другим говорили Джону слова любви, восхищения и благодарности, – писала Кэтрин Портер в статье для New York Times. – Они благодарили за то, что его дверь неизменно была открыта, когда их сердца оказывались разбиты, за дружбу и за мужество». [3]

Джону нужно было услышать все это. Он выразил ответную благодарность, а затем, когда настало время прощаться, улыбнулся и сказал: «Увидимся».

Вместе мы прожили все нелегкие истории, рассказанные в этой книге. Заглянули в места, которые обычно предпочитаем обходить стороной, куда мы бы не отправились ни в одиночку, ни даже в компании друзей. Я знаю, что уже говорил об этом, но это простая истина, которую стоит повторить: в этих землях у вас нет правильных ответов. Хотя нам и дан некий компас, коим, по моему мнению, является способность испытывать благодарность.

То, как мы заканчиваем разговоры о смерти, имеет решающее значение. Неважно, сидим ли мы за столом или едем по шоссе. Гораздо важнее, чтобы, говоря о смерти, люди чувствовали эмоциональную защищенность.

Мне вспоминаются мудрые слова Стивена Дженкинсона. «Привычка испытывать благодарность требует практики», – говорил он. Вот почему я начинаю каждый «Званый ужин смерти» с воспоминаний об ушедших близких и заканчиваю его, выражая восхищение живыми, которое называю «благодарностью по кругу». Благодарность по кругу – это ритуал, который сотни раз облетел земной шар, но начался он с Кэти Максвелл. Это была практика, с помощью которой Кэти хотела создать вежливую атмосферу за обеденным столом.

За пару дней до первого причастия своего сына Чарли Кэти заглянула в магазин безделушек в Дариене, штат Коннектикут, в поисках какого-нибудь памятного подарка. Она увидела самодельную чашу, по краю которой шла надпись: «Ты – дитя Божье навеки». Эта чаша показалась ей идеальным подарком, а когда Кэти принесла ее домой, у нее возникла идея.

Любой родитель-одиночка знает, что во время обеда можно почувствовать себя тюремным надзирателем, а у Кэти было трое не по годам развитых детей. Поэтому она решила наполнить чашу виноградным соком за ужином в день причастия. Кэти сказала детям, что они будут играть в новую игру под названием «Чаша благословения». Прежде чем приступить к еде, все должны были передать чашу по кругу, сказать что-нибудь приятное о людях, сидящих за столом, а затем сделать глоток виноградного сока. Кэти придумала весьма удивительный способ проводить причастие на дому.

Поначалу ей приходилось немного учить детей, но со временем они овладели вечерним ритуалом. Каждому ребенку, когда он уезжал создавать собственную семью, Кэти дарила по Чаше благословения. Она лепила эти чаши из глины, превратив внучку в подмастерье, а затем писала по краю слова «Прошу за стол».

Независимо от религиозных взглядов, ежедневные аффирмации вашей семье (или кому бы то ни было еще) могут привести к огромным переменам. Версия, которую мы практикуем на «ужинах смерти», не рассматривается как причастие. Мы не просим людей передавать чашу, но каждый ужин заканчивается подобным ритуалом. Когда мы обсуждаем напряженные темы, особенно те, которые люди склонны подавлять, необходимо задуматься о пространстве, созданном этими разговорами и о том, как помочь людям вернуться после них в реальный мир, где обсуждать смерть не принято. Мы хотим закрепить ощущение законченности: люди должны знать, когда можно отправиться домой. К тому же хорошо завершить ужин небольшим приливом окситоцина, который наше тело продуцирует, если мы чувствуем себя любимыми или оцененными.

Ритуал начинается с того, что кто-нибудь высказывает восхищение в отношении своего соседа справа или слева. Этого первого человека никогда не назначают: он вызывается сам. Каждый выбирает только одного человека, которому высказывает восхищение.

А затем повернуться к следующему человеку, заглянуть в глубь себя и рассказать, что именно в нем поражает вас до глубины души. Возможно, рядом с вами сидит новый знакомый, и вы скажете, что у него волшебные туфли. Может, это человек, с которым вы прожили много лет, но у вас не было возможности в полной мере оценить его за все эти годы. Говорите то, что кажется рискованным и чересчур эмоциональным, и я обещаю: если вы говорите искренне, то эта благодарность будет оценена. Когда круг завершен, люди, которым пришла пора уходить, прощаясь, не чувствуют дискомфорта.

Прошло почти пять лет, прежде чем я решился устроить «ужин смерти» с мамой и братом. Я ездил по всему миру, организовывая званые ужины, но никак не мог послать два самых важных приглашения. Короче говоря, я понимаю, как это трудно, и не претендую на звание эталона. Последние двадцать лет я работал денно и нощно, чтобы «оживить атмосферу за обеденным столом», но я все еще с удовольствием ел в постели с двумя моими дочками за совместным просмотром «Парков и зон отдыха»[70].

Когда я сел за стол в кругу своей семьи, неловкость можно было ложкой есть. Я знаю, как разговаривать с незнакомцами или друзьями, но было что-то чересчур интимное в том, что за столом сидели мои родственники. К тому же нас было всего четверо. К нам присоединился мой двенадцатилетний племянник Финн. Я заранее предложил брату заказать для Финна пиццу и отправить его в кино, однако он хотел, чтобы сын присутствовал на моем званом ужине. Правда, в тот день на работе у брата случился аврал, так что Финн пришел совершенно не готовым, и мы потратили какое-то время, объясняя ему, что сейчас будет происходить. Когда он понял, что мы намерены обсуждать смерть, то встал и вышел из-за стола – немедленно.