— Чай, кофе? — спрашивает, колдуя возле кухонного гарнитура. Всего за неделю эта территория стала ее.

— Кофе… — рычу.

Соня наливает себе чай и ставит мою чашку в кофемашину.

Кухню заполняет запах арабики.

— Держи, — на несколько секунд задерживается возле стола, добавляя в кружку сливки.

Я не понимаю, что происходит! Как Соня может мне в глаза так врать!

— Серёжа, — закусывает губку, — Скажи, а как там ремонт в моей квартире? Я бы хотела взять ключи… — говорит как бы «между прочим», пока распаковывает коробку конфет.

Сознание мутнеет от ярости.

Я перехватываю край стола и глубоко дышу.

— Сонечка, где ты была? — выдавливаю из себя.

— О… — разворачивается с виноватым взглядом и засовывает в рот конфету. — Тебе уже сообщили… — качает головой.

— Да, мать твою! — взрываюсь, секундой разгоняясь на крик. — Мне сообщили! Никакого аборта не будет! По крайней мере, точно не на мои деньги!

— Не ругайся, пожалуйста, — перебивая, начинает лепетать Соня. — Я поэтому про квартиру и спросила. Понимаю, что тебе не нравится Олеся, да я и сама не горю желанием с ней общаться, но бросить не могу в такой ситуации.

— При чем тут твоя долбаная Олеся!? — рявкаю. — Или это она тебе подсказала, что аборт от любимого мужчины — это нормально. Любимого же, Сонечка?

Наступаю на неё, заставляя вжаться попой в край столешницы.

— Ты о чем, Серёжа? — распахивает она свои оленьи глазищи.

Мне хочется врезать ей, чтобы перестала корчить из себя дуру, но я просто сжимаю кулаки.

— Я о нашем с тобой ребёнке, Соня, — произношу и чувствую, что мое терпение на исходе. — Я не позволю тебе сделать аборт. И даже если мне придётся ради этого стать для тебя самым последним человеком, я пойду на это. Потому что потом, лет через десять ты будешь жалеть. Обо всем. И о нас в том числе…

— Серёжа, я не беременна, — качает Соня головой. — С чего ты взял? А… — выдыхает она что-то вспоминая. — Кажется, я поняла. Карта пациента выдаётся на имя держателя счета, если оплата происходит по депозиту.

— Ты… — до меня медленно доходят ее слова. — Привела на приём вместо себя подругу, — выдыхаю, ощущая, что от облегчения даже не могу стоять.

Отхожу от Сони и падаю на диван.

Господи! Это не она. И я теперь, мать твою, на все согласен.

Что она там говорит… Мне хочется истерично поржать.

— Эй, Сергей Валентинович, — Соня забирается коленками на диван и обеспокоенно заглядывает мне в глаза. — Все хорошо?

— Я сейчас чуть не сошёл с ума, жестокая девочка, — усмехаясь, мотаю головой. — Но зато проверил главное — убить тебя не смогу, какую бы ты дичь не сотворила.

— Да ты что… — она кошечкой мостится ко мне на грудь. — Я бы не смогла. И Олесе очень тяжело далось это решение. Знаешь, как мы с ней плакали после приема. Помоги ей, пожалуйста… Я уговаривала оставить, но она боится рожать от Олега.

— От наркоманов не рожают, детка, — я зарываюсь носом в ее макушку, которая пахнет той самой успокаивающей меня земляникой и глубоко дышу. Теперь мне спокойно и почти хорошо. — Права твоя подружка.

— Так ты поможешь? — заглядывает мне в глаза, поднимая голову.

— Да, — коротко киваю. — Но это последний раз. Услышу про неё ещё, накажу тебя.

— Я поняла, — закусывает губку. — Спасибо…

— Поцелуй меня, Соня… сама… — прошу хрипло.

Мне очень нужно.

— Так? — прижимается горячими губками к моему подбородку. Нежные пальчики рисуют по затылку узоры, запуская тысячи мурашек по коже.

— Ещё, — сжимаю ее талию и веду руками выше, помогая Соне сесть на себя сверху.

Она смотрит мне в глаза. Снова восхищённо, благодарно и доверчиво.

Мою грудь постепенно начинает отпускать тяжёлое напряжение.

Глажу костяшками ее скулу, щечку, шею с бьющейся венкой… Соня ловит мои пальцы губами.

— Я люблю вас, Сергей Валентинович, — шепчет, ласкаясь о мои руки. — Я так соскучилась, — всхлипывает.

— Моя девочка… — я рывком подаюсь вперёд и врезаюсь в ее губы своими.

Теряя голову, одним движением стягиваю с Сони свитер и опускаю чашечки лифчика, сминая в руках грудь.

Да, да, мое! Это все мое!

Зацеловываю открывшуюся прелесть и возвращаюсь к губам.

— Выходи за меня, Соня, — рычу, на мгновение отстраняя ее от себя.

— Замуж? — переспрашивает удивлённо.

— Да! — киваю, немного теряясь.

Ее реакция снова убивает привычную мне логику. Любая другая женщина уже бы вопила на первый попавшийся намёк, что она согласна. Но не Соня…

— Хочу тебя. Хочу, чтобы ты никогда и никуда не смогла от меня сбежать.

— Звучит очень страшно… — шепчет она, прикрывая глаза. — Но я все равно не могу уйти сама. Я пыталась. Даже один раз вещи собрала.

— Дурочка, — несколько раз глубоко целую ее в губы. — Я бы нашёл и вернул. Даже не думай больше…

— А мы маме Любе расскажем? — интересуется робко.

— Да, — киваю. — И с моей мамой обязательно тебя познакомлю.

— Хорошо, — опускает глаза вниз.

— Сонечка, — я поднимаю ее лицо за подбородок, — ты не ответила…

Нервно сглатываю, смешно и абсурдно допуская, что у меня сейчас реально есть шанс быть посланным. Хоть и очень маленький.

Это так необычно, что я понимаю почему раньше для меня изначально был не важен любой женский ответ. Только ощущение возможной потери — даёт чувство ценности.

Слишком затянувшаяся пауза заставляет меня нервничать ещё сильнее.

Соня, глядя куда-то в бок, перебирает пальчиками пуговицы на моем поло.

— Я очень сильно хочу быть твоей женой, — говорит тихо. — Ещё сильнее боюсь, что разочарую. Потому что ты — удивительный человек и мужчина, а я — постоянно делаю что-то не так. Так ещё при этом очень стараюсь.

— Не бойся, — не сдерживаясь, усмехаюсь ее размышлениям. — Именно это даёт мне постоянное ощущение нужности. Считай, что дала мне смысл жизни.

— Ну ладно… — Соня счастливо хихикает. — Тогда ты сам напросился.

— Это да? — делая свой тон серьёзным, я возвращаю ее к вопросу.

— Да, — кивает, краснея щечками.

В моей груди эйфорично вспыхивает, и под тихий вскрик Сони я заваливаю нас на диван.

Быстро, разбавляя действия только поцелуями, избавляю себя и ее от одежды. Я так соскучился, что во рту собирается слюна от желания творить с этой красивой и возбужденной девочкой сладенький разврат.