Да и черт с ним, я готов поклясться, но она не спрашивает! А оправдываться — это уже перебор.

Радует только одно — про ключи от своей квартиры Соня не заговаривает. Это даёт мне иллюзию того, что мы все-таки столкнёмся где-то в коридоре и взорвемся.

До одури хочу свою маленькую девочку назад!

И даже готов признать ее правоту в том, что на самом деле из нас двоих «лечиться» нужно мне.

Лёха, когда я попытался объяснить ему свои терзания, вынес мне диагноз, что я — начинающий «каблук» у малолетней девицы.

Да и черт с ним. Пусть так.

Правда в том, что когда Соня светится, счастлив я сам. Просто должен страховать безопасность, давать стабильность… и все получится.

В моем кармане второй день лежит обручальное кольцо.

Крыша съехала от мысли, что я могу потерять Соню, и я купил.

Но как? Как, мать вашу, все вернуть, если у меня, кажется, получилось обнаружить в восторженной, Чудной девочке серьёзный такой стержень.

— Приятного аппетита, — передо мной появляется тарелка с запечеными картошкой и мясом.

Красиво. Она старалась.

— А ты? — ловлю Соню за руку.

Сегодня я впервые за неделю вижу ее еще не в постели.

— Я уже поужинала, — она жмёт плечами и косится на часы. — Одиннадцать… Завтра в институт.

— Поговори со мной, — хмурюсь и давлю интонацией, хотя прекрасно понимаю, что нужно говорить иначе.

— Да, — кивает, присаживаясь на стул, — я бы хотела.

— Я уволил Татьяну… — говорю, ожидая реакции.

— Хм… — тянет Соня почти с сожалением. — Почему?

— Объяснил, что люблю тебя и, что ей, действительно, ни к чему оставаться на должности продавца. Ее компетенции гораздо выше. Она уволилась сама.

— Это хорошо, — кивает Соня. — Наверное, спасибо.

— Ты можешь вернуться на работу, если хочешь, — предлагаю ей вкрадчиво.

— Нет уж, спасибо, — она хмыкает. — По мнению моего бывшего начальника, я однозначно и с треском завалила испытательный срок.

— Тогда просто, потерпи немного, — прошу ее, игнорируя едкость. — Я надеюсь, что на следующей неделе вся канитель с проверками закончится, и мы с тобой куда-нибудь улетим отдохнуть. Ты же никогда не была за границей, — задаю вопрос, а сам мысленно бьюсь головой об стол. Дожился. Снова пытаюсь купить ту, что не покупается. — Хочешь на море? Прогуляешь недельку института?

— Я не смогу никуда полететь, — Соня отрицательно качает головой. — Я нашла новую работу.

— Так, — выдыхаю. — И где? — стискиваю в пальцах вилку.

— В детском центре буду преподавать игровой английский малышам. Он недалеко от института. Занятия с шести вечера.

— Молодец… — выдавливаю, пытаясь найти в себе силы порадоваться искренне, но не могу.

Потому что воспринимаю эту новость, как шаг Сони подальше от меня.

Да что это такое вообще!

Психуя отбрасываю вилку в сторону и поднимаюсь.

— Пойдем, — беру со стола ее ладошку и тяну в коридор.

Соня двигается за мной настороженно, но послушно.

Останавливаюсь между двух дверей в спальню и в гостиную.

— Как думаешь, — разворачиваюсь к своей девочке, чуть вжимая в стену. — Где ты должна спать?

Она закусывает губку и утекает взглядом на кровать.

— Там…

— А я? — не сдерживаясь, от ее близости, несколько раз глубоко вдыхаю запах волос, убранных за ушко, и просто теку головой от желания внести в наши отношения определенность.

Засовываю руку в карман брюк и нащупываю коробочку с кольцом.

— Ты тоже должен спать в постели, — говорит на выдохе Соня. — Надеюсь, что только в этой…

— Я тебе клянусь, — рычу ей в ушко.

— Это хорошо, — она заметно расслабляется. — Но я решила последовать твоему совету. После завтра у меня врач. Хочу попросить ее прописать таблетки. И тогда…

— Ясно, — прерываю Соню, чувствуя, что в груди горит так, будто я хапнул смесь перцев чили.

«А ты собрался звать ее замуж,» — пульсирует в голове. — «Идиот.»

Я опускаю руки и отхожу от Сони на шаг назад.

— Это правильное решение, — киваю. — Ты — молодец, детка.

Соня

— Так, — преподавательница спускает на кончик носа очки и поправляет шаль на плечах. — Посмотрим кто из вас выжил после нового года…Артемьев? — зачитывает с тяжёлым вздохом.

— Это кто вообще такой? — катится по аудитории шёпот.

— Ясно, понятно, — хмыкает женщина и что-то помечает в журнале. — Ахтырская?

Я вздрагиваю при упоминании фамилии Олеси. Ее действительно нет на паре. И первым моим порывом, конечно, было позвонить и спросить, что случилось, но я смогла себя остановить. Достаточно.

— Чудная, где твоя подруга? — допытывается преподавательница.

— Я не знаю, — жму плечами.

— В туалете она, — отвечает кто-то из девочек с задних парт. — Сказала, что плохо ей там стало.

— Иди сходи, Чудная, — кивает мне преподавательница. — Проверь пульс.

— Я? — переспрашиваю чуть заторможенно, пытаясь найти причину отказаться.

— Ну ты, ты, — кивает мне. — Давай бегом, кому сказала, — продолжает она бескомпромиссно, — а все остальные пишем…

Я, нехотя, встаю из-за парты, беру телефон и выхожу из аудитории.

Закрываю дверь и торможу.

Идти или нет? Сказать, что не нашла.

А вдруг Олесе там правда плохо?

Совесть заставляет мои ноги двигаться в конец коридора.

«Просто зайду, спрошу как дела и уйду.»

Повторяю эту фразу про себя, как мантру.

Жму ручку туалета, открываю дверь и сразу вижу возле раковин Олесю, которая жадно пьёт воду из-под крана.

— Привет… — замираю на пороге.

— Привет… — она хрипло прокашливается, выключает воду и выпрямляется, вытирая рукавом губы.

— У тебя все нормально? — киваю ей.

— Ну так себе… — она неожиданно грустно усмехается и вдруг протяжно, по-детски всхлипывает. — Сооонь. Обними, меня, пожалуйста…

Я деревенею. Сердце разгоняется и бьет кровью в виски, требуя подойти. А голова кричит, чтобы не смела! Ни за что и никогда!

— Извини… — качаю головой. — Я не могу.

— Прости меня, — понижает голос Олеся. — Я сама себя наказала. Страшнее некуда.

— Ты о чем? — холодеет у меня в желудке.