Вся беда в том, что незачем в них стучать, скифы по-прежнему где-то впереди, покажутся и тут же удирают.

Вдруг ноздри Дария защекотал неприятный запах. Определенно пахло гарью! Рыжий конь взметнулся на пригорок повыше. За царем царей едва поспевали его бессмертные. Окружили плотным кольцом, чтобы ни один всадник не смог подъехать, ни одна стрела подлететь, готовые своими телами закрыть правителя от беды. Вслед за Дарием на пригорок въехал только Видарна.

Вся степь впереди была затянута дымом, это оттуда несся запах гари. Пожар! Огонь в степи страшен, потому как разносится мигом, высохшая на жарком солнце трава загорается быстро, пламя не ползет, оно летит!

Дарий соображал. Воды вокруг нет, ручьи либо пересохли, либо вытоптаны его же воинами. А ветер несет огонь в их сторону.

– Остановить движение! Быстро! Перебросить воинов, чтобы перекопали траву перед войском!

Конечно, все понимали, что это почти невозможно, пожар охватывал всю степь, сколько мог увидеть глаз. Но как-то защищаться от огня все же нужно, и воины действительно бросились вырывать или выкапывать траву вокруг себя.

Мало того, сразу остановиться не удалось, задние напирали, не понимая, в чем дело, снова началась толчея и бестолковая суета. Пока разобрались, пока принялись за дело уже с толком, огонь выжег все вокруг. Оказавшиеся неподалеку перелески пылали как факелы. Обезумевшие от страха животные рвали привязь, пытаясь убежать от огня. Некоторым удалось, их дикое ржание долго доносилось из степи позади.

Огонь успокоился только к вечеру. Дарий снова поднялся на пригорок, трава на котором тоже выгорела. Его конь уже не гарцевал молодцевато, а нервно перебирал ногами, храпя от запаха пожара.

Картина была неутешительной: впереди насколько хватал глаз расстилалась черная земля. И вдруг у самого горизонта, на краю этого выжженного поля снова показались двое всадников. Так далеко непонятно, те ли, которых царь видел у Тираса, но сейчас неважно. Дарий сжал руками ремень поводьев так, что побелели пальцы, зубы его скрипнули, ноздри раздувались. Проклятые степняки! Они дорого заплатят за такое унижение! Рука царя царей вскинулась, поводья потянули вверх конскую морду, жеребец обиженно заржал. Дарий бросил поводья и потряс в сторону скифов кулаками:

– Я уничтожу вас! Сровняю с землей ваши города! Даже в плен брать не стану, вы не будете жить!

Бессильная ярость великого Дария потрясла бессмертных, но каждый из них молчал, словно ничего не слышал и не видел.

* * *

А в стане у скифов довольные Палий и Аморг делились увиденным с остальными:

– Все выжжено, ойранцы там весь день чуть не руками тушили степь. А этот Дурий царь нам, кажется, кулаками грозил!

– Какой?

– А что, Дурий, он и есть Дурий! Мне Илион еще в Истрии рассказывал, что его на родине прозвали необучаемым царем.

– Это почему? – К Аморгу, вдруг обнаружившему у себя способности рассказывать не хуже Вордера, потянулись все, кто был неподалеку.

– Была у них такая царица Семирамида, которая устроила себе большое захоронение заранее, еще при жизни, чтобы потом лежать спокойно. Все знали, что очень богатое оно было… И написала на нем так: «Кому из царей будет нужда в деньгах, тот пусть разорит эту гробницу и возьмет, сколько надобно». Дарий разорил гробницу, но денег не нашел, а нашел другую надпись: «Дурной ты человек и до денег жадный, иначе не стал бы тревожить мертвых».

– Ух ты!.. Это он глупый и жадный?

– Был бы умный, не пришел бы к нам!

– А если он и наших предков потревожит?

С разных сторон донеслись возмущенные голоса:

– Пусть только попробует!

– Никто еще не разорял могилы наших предков!

– А если попробует, то узнает всю нашу силу!

Долго ярились скифы и сарматы от одной мысли, что ойранцы могут причинить вред могилам предков. Было решено не давать покоя глупцам ни днем ни ночью, сжигать и уничтожать все на их пути, чтобы шли по горелой степи, пили отравленную воду…

– Пусть сдохнут от голода и жажды!

О таком решении скоро услышал Скопасис, позвал к себе Аморга:

– Ты и правда слышал такую историю или придумал?

Тот презрительно поморщился:

– Я не Вордер, чтобы сказки придумывать!

– Зря ты на него так, он хороший воин и человек…

– А я говорю, что плохой?! Хороший, только я, как он, сказок не придумываю, что слышал, то и пересказал.

Скопасис снова улыбнулся:

– Вот и он так же – что слышал, то и рассказывает. Эту историю надо пересказать Вордеру, пусть он передает остальным.

– Зачем?

– Чтобы все знали, что на нас идет тот, кому разорить чужие могилы нетрудно!

Скопасис отправил Аморга к Антиру, чтобы тот и впрямь все рассказал. Неожиданно с ним увязалась… Милида. Вдовушке надоело без толку ждать младшего царя в его шатре, Скопасису не до женских ласк, и она решила пока заняться самим Антиром.

Аморг подъехал к амазонкам, чтобы сказать Асиат о поручении Скопасиса и о том, что его не будет два дня. Конечно, несмотря на все беды последних дней, девушке было жаль расставаться с любимым хоть на час, но дело есть дело. А еще Асиат очень не понравилось, как поглядывала на Аморга Милида. Вдова, похоже, не могла пропустить ни одни штаны, если в них не амазонка!

Девушку успокоила Залина:

– Не бойся, ему не нужна Милида. А если попробует соблазнить, я ей сама ноги повырываю!

Великанша так сказала и красотке. Это сыграло плохую службу, Милида, которая разглядывала Аморга просто так, по привычке, вдруг решила во что бы то ни стало заполучить его себе и тем досадить презиравшим ее амазонкам. Бедный Аморг представить себе не мог, что оказался объектом внимания столь умелой красавицы…

Антир со своей частью войска держался от Скопасиса с амазонками тоже на расстоянии одного дня пути, чтобы войско было более подвижным. Двигались скифы не таясь, напротив, старались оставить как можно больше следов, чтобы ойранцы не сомневались, куда им идти. А теперь сомневаться вовсе не в чем, между скифами и ойранцами лежала полоса выжженной степи.

Милида уже залечила свои синяки и ехала в седле спокойно. Вдова постаралась расшнуровать рубаху на груди как можно ниже, пусть скиф видит, какая у нее красивая грудь… Но Аморг вовсе не смотрел в вырез ее рубахи, все мысли были об Асиат и проклятых ойранцах. Только от хитрой вдовушки так просто не отстанешь; когда от стана Скопасиса отъехали уже далеко, а до Антира было еще далеко, Милида вдруг охнула и сползла с лошади.

– Что? – забеспокоился Аморг.

– Нога! Ох!

– Где, покажи.

Скиф помог вдовушке присесть на землю и склонился над ее ногой.