А наш «Крайслер» уже плыл по шумным улицам Каира. Я задумчиво смотрела в окно, совершенно не обращая внимания на пестрые витрины и толпы людей. Как вдруг…

– Стойте! – машинально заорала я, не думая о последствиях своего ора.

Вздрогнувший от неожиданности водитель так же машинально утопил педаль тормоза. Наша с ним коллективная попытка примазаться к сообществу машин привела к тому, что это самое сообщество громко и от души обматерило нас со всех сторон воплями гудков и визгами тормозов.

– Что случилось? – испуганно повернулся ко мне Фархад.

Но, увидев позади себя увеличенную копию обезьянки из знаменитой троицы «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу», с вытаращенными от ужаса глазами и плотно запечатанным ладонями ртом, покачал головой и что-то скомандовал вспотевшему водителю. Тот кивнул, вытер дрожащей рукой пот со лба, а потом осторожно припарковался у тротуара.

– А теперь, дорогая Ана, объясните нам, пожалуйста, что именно вызвало у вас такую бурную реакцию? – добродушно проговорил отец Гюль, устраиваясь на сиденье поудобнее и с интересом глядя на меня.

Интересы Таньского и Гюль переплелись с его, и этот слепящий луч бил мне прямо в глаза. Я зажмурилась и, набрав полную грудь воздуха, начала каяться:

– Я понимаю, мы чуть не попали в аварию из-за меня, но я увидела что-то совершенно невозможное здесь и побоялась, что мне опять мерещится из-за перенапряжения. Потому и закричала. Зато теперь я точно знаю, что это был не мираж.

– Да что это? – нетерпеливо переспросила Таньский.

– А посмотрите вон туда, – указала я на билборд, стоявший неподалеку.

– Ну и что тут особенного? – непонимающе переглянулись Гюль и Таньский. – Какая-то рыжая красотка.

– Это не просто рыжая красотка! – торжествующе сообщила я. – Это не кто иной, как моя бывшая сокурсница, а ныне владелица Дома Дизайна в Москве Илона Утофф, она же Якутович.

– Серьезно? – обрадовалась Таньский. – Та самая, с которой ты не так давно встречалась?

– Точно! Гюль, – тронула я за плечо девушку, – переведи, пожалуйста, что там написано.

– Так, – деловито начала та. – Там написано, что с 25 июля по 25 августа в Каире проходит Месяц Дизайна, а ваша Илона Утофф и ее Дом – главные действующие лица этого мероприятия.

– А где все это проходит?

– В какой-то галерее, здесь указан адрес.

– Самый уважаемый в мире господин Фархад! – умоляюще сложив ладони, обратилась я к отцу Гюль. – Пожалуйста, я вас очень прошу, отвезите нас по этому адресу!

– Сейчас? – удивленно поднял брови «самый уважаемый в мире господин».

– Да, именно сейчас! – Я пошарила по закоулкам, по сусекам и наскребла еще с колобок мольбы, который и запустила прямо в направлении Фархада. – Поймите, ведь Илона находится здесь уже больше недели, она освоилась, знает все и всех, ей будет гораздо проще найти Алексея и связаться с нашим посольством, чтобы восстановить наши документы. Да и в высший свет, в местный бомонд она, думаю, уже влилась, поэтому и с Мустафой Салимом сможет помочь встретиться. Ну пожалуйста, ну господин Фархад, ну миленький! – еще один, резервный, комочек мольбы.

– Ну, предположим, с Салимом и я вас сведу, это не проблема, – улыбнулся «миленький». – А что касается вашей знакомой – я бы на вашем месте не торопился.

– Почему? – Совсем ослабела ты, матушка, в странствиях своих, что за слезы!

– Это еще что такое! – Похоже, отец Гюль был солидарен с моим «Я». Сговорились, демоны! – Ана, немедленно прекрати! Ты что, маленькая девочка? Иначе, как каприз, твое поведение рассматривать нельзя.

– А чего его рассматривать, не жук ведь раздавленный, – по-русски проворчала я, шмыгая носом. Действительно, стыдоба. Я постаралась, честно, изо всех сил постаралась втянуть слезы обратно (подчеркиваю, слезы!) и снова перешла на английский: – Извините.

– Успокоилась? Ну вот и хорошо. – Фархад протянул мне белейший носовой платок. – А теперь послушай меня. Скажи, кроме того, что эта Илона Утофф является твоей бывшей сокурсницей, вас еще что-либо связывает? Вы близкие подруги?

– Нет, но…

– Я прекрасно понимаю ваши с Таной чувства, но это всего лишь эмоции. А реальность – штука суровая. И теперь попытайся аргументированно доказать мне, зачем чрезвычайно занятой Илоне Утофф бросать свои дела и заниматься вашими? Поверь, ее пребывание здесь расписано по минутам, я немного знаком с проведением подобных мероприятий и знаю, насколько жесткий график у главных действующих лиц. И вламываться, простите за грубость, с требованием помощи к малознакомым людям как минимум неприлично.

– Папа, ну зачем ты так с Аной! – возмутилась Гюль.

– Ничего, все нормально, твой отец прав. – Похоже, в машине стало гораздо светлее от моих пылающих ушей. – Вы не думайте, Фархад, что я всегда веду себя по-свински, это все от усталости.

– Вот и умница. Сейчас приедем домой, вы отдохнете, найдете своего мужа, а потом, если захотите, встретитесь со своей приятельницей. Поверьте, я здесь знаю все и всех гораздо лучше, чем госпожа Утофф. Поэтому пользы от меня все же побольше, верно?

Хлопнув опухшими от стыда ушами, я кивнула. Отец Гюль улыбнулся и приказал водителю продолжить путь.

Путь продолжился, но, как оказалось, у него, у пути, на сегодня были свои планы. Возможно, пиво и девочки, не знаю. В любом случае мы с Таньским в его планы не входили. И путь специально проложился так, чтобы буквально на следующем светофоре оказаться рядом с роскошным лимузином. Стекла у лимузина были затемненными и очень, очень высокомерными. Но и у Фархада автомобиль был не лыком шит, а «металликом» крашен, только что окна были обычными, прозрачными. А у того окна, что оказалось вплотную к лимузину, печально скукожилась я.

Да, понимаю, зрелище не для слабонервных, но зачем же так истерить? Сами посидите у бедуинов пару неделек, а я потом на вас посмотрю.

Но лимузин продолжал истошно орать автомобильным сигналом и мигать всем, что мигается. А потом затемненное стекло поползло вниз, а там…

О-бал-деть! Вот и не верь после этого в судьбу! Посреди перенаселенного Каира встретить на светофоре ту, о ком говорили буквально пять минут назад! Из окна мне ожесточенно махала рукой Илонка!

– Господи, Лощинина, ты откуда?!

Но ответить я не успела, загорелся зеленый свет, и одновременно заистерили остальные машины.

– Не уезжай, слышишь! – Супермодель чуть не вывалилась из окна. – Остановитесь где-нибудь здесь! Иначе обижусь навсегда!

– Можно? – ого, оказывается, не все запасы мольбы исчерпаны в прошлый раз, что-то еще осталось.

Этого чего-то вполне хватило, Фархад кивнул и передал мою просьбу шоферу. А сам вытащил мобильный телефон и, похоже, позвонил сыновьям. И правильно, пусть едут домой, мы их догоним.