говорит:

— Извини, брат! Прости, брат. Они подобрали меня в баре на окраине города. Они били меня, пытали. Я не понимал, что говорю. Я не хотел говорить. Я должен был признаться в самом начале, когда ошибка была небольшой, когда ты мог бы простить меня. Я понятия не имел, что они планировали. Я заказал вино, но, клянусь богом, я не знал, для чего оно предназначено… я не думал, что они осмелятся…

Он опускается передо мной на колени, склонив голову.

— Я принимаю любое наказание, — говорит он. — Даже если мне придется заплатить своей жизнью.

На этот раз я все понимаю в одно мгновение.

Эммануэль действительно выдал информацию об альянсе, вероятно, пьяный и под кайфом, как он и сказал. Затем Парсонс и Валенсия использовали этот рычаг, чтобы шантажировать его. Но он не убивал Рокси. Он намеренно не предавал меня.

Прежде чем я успеваю открыть рот, чтобы заговорить, раздается выстрел. Выражение раскаяния на лице Эммануэля сменяется выражением легкого удивления. Он смотрит вниз на свою грудь, где кровь темным потоком растекается по его белой рубашке.

Я поворачиваюсь к дверному проему. Шеф Парсонс стоит между открытыми двойными дверями, дуло его пистолета все еще слегка дымится.

— Не за что, — говорит он мне.

Затем он направляет пистолет прямо мне в лицо.

— К сожалению, тебе недолго придется радоваться.

Его палец сжимает спусковой крючок.

Я поднимаю подбородок, готовый встретить судьбу, которая ждет в конце пути всех таких мужчин, как я.

Раздается второй выстрел, и, как ни странно, спотыкается именно Парсонс. Он хватается за бок, поворачиваясь в шоке и ужасе.

Клэр еще дважды стреляет ему в грудь.

Он падает на землю, его пистолет отлетает по кафелю, исчезая под печкой, на которой наконец-то потушился огонь.

Клэр все еще держит пистолет обеими руками, они напряжены, зубы оскалены.

Мне приходится вырвать пистолет у нее из рук и прижать ее к своей груди, прежде чем она успевает сделать полный вдох, при котором ее зубы стучат друг о друга, как кастаньеты.

— О боже мой, о боже мой! — плачет она. — Что я наделала!

— Ты спасла мне жизнь, — говорю я.

Я слышу приближающиеся со всех сторон сирены. Больше не слышу, как ирландцы стреляют в саду. Не знаю, все ли они убиты, сбежали или все еще охотятся.

В данный момент мне все равно. Я лишь хочу вытащить отсюда Клэр.

Быстро стираю ее отпечатки с пистолета, а затем салфеткой, обернутой вокруг моих собственных пальцев, вкладываю его в безвольную руку Эммануэль и стреляю еще дважды. Разбрызгиватели могут смыть остатки пороха, но я не хочу рисковать.

Затем я хватаю Клэр за руку, и мы бежим.

Эпилог

Клэр

Время уменьшает боль, и мой разрыв с прошлым и всем, что произошло, не является исключением. Со смертью отца мама сломалась. Она играла роль скорбящей жертвы так долго, как только могла, пока просто не перестала.

Я думаю, правда о вине отца и его отсутствии заботы помогла. С ее хладнокровным отказом от своего прошлого и тем, как она почти безболезненно вступила в следующий этап своей жизни, я не могла не задаться вопросом, знала ли она, чем он занимался все это время.

— О чем думаешь, птичка?

Я смотрю на дымчатый горный пейзаж за нашим окном, теребя кольцо на пальце. Всего неделю назад мы дали свои клятвы, спустя целый год после скандала, который разрушил мою семью. Я умоляла Константина отвезти нас на его родину, чтобы начать новую жизнь вместе, и его не нужно было просить дважды. Я прислоняюсь к его мощному, мускулистому телу, успокаиваясь тяжестью его руки.

— Интересно, как много мама знала о планах отца.

— Я бы предположил, что совсем немного, если бы ты спросила меня, — он не меняет тему и не упрекает меня за то, что я поднимаю этот вопрос в сотый раз. Он дает мне столько времени на обдумывание и скорбь, сколько нужно. Константин понимает сложности болезненного прошлого.

Я поворачиваюсь к нему, к его обнаженной груди, и улыбаюсь.

— Спасибо.

Уголок его губ приподнимается, и он проводит подушечкой большого пальца по моей щеке.

— За что?

— За то, что позволил мне говорить об этом, когда бы мне это ни понадобилось. За то, что не сказал мне забыть об этом.

— Я бы не стал, — просто говорит он. — Твое прошлое — это то, кто ты есть, и мне не нужно его бояться.

Его прагматичный взгляд на жизнь — одна из вещей, которые я люблю в нем больше всего.

— Я буду, — говорит он с дразнящей ноткой в голосе, — время от времени предлагать какую-нибудь форму отвлечения.

— М-м-м, — говорю я со стоном, когда он прижимает меня к своему большому, тяжелому телу и начинает прокладывать поцелуями путь вниз по моей челюсти к шее. — И я… о-о-ох… не против.

Мои глаза закрываются, когда он зажимает ртом один сосок и сосет. Я прикусываю губу, чтобы не ахнуть, когда он сжимает мою задницу так сильно, что причиняет боль. Сексуальная порка на его колене прошлой ночью не утолила жажду. Я все еще возбуждена, все еще испытываю боль и хочу большего.

Он заглушает мой вздох поцелуем, я хнычу, просовывая его уже твердый член между своих ног. Мои запястья зажаты между его пальцами, когда он скользит во мне.

Я стону. Прекрасные ощущения. Он растягивает меня и наполняет, мой разум становится пустым. Все, чего я хочу — это чувствовать, упиваться его кожей. Он почти полностью выходит из меня, снова входит, посылая толчки экстаза.

Он отпускает мои запястья, и я автоматически обнимаю его за толстые, мускулистые плечи. Когда он наклоняет свою голову к моей, я целую его плечо. Со злой усмешкой, которую он не может видеть, я впиваюсь зубами в мышцу, наслаждаясь соленым вкусом.

— Господи, — проклинает он, прекращая свои толчки. Я хнычу от потребности в большем. С удивительной грацией он переворачивается, увлекая меня за собой. Когда я удобно располагаюсь на его члене, он одаривает меня одной из своих редких улыбок. — Какая ты плохая девочка, — говорит он, шлепая меня. Я прикусываю губу, и он поднимает меня за бедра, а затем снова насаживает на свой член.

Я улыбаюсь ему в ответ, двигаясь своим телом в идеальном ритме. Этот ракурс дает мне идеальный обзор на него, и я делаю паузу ровно настолько, чтобы запустить пальцы в его темные волосы.

— Я люблю тебя, Константин.

Его руки путешествуют вверх по моим бокам, затем обратно вниз, как