двигаться, худшее, что вы можете сделать, — это оставаться на месте. Вы поворачиваетесь с поднятыми руками, и с таким же успехом можете опуститься на колени и выстрелить себе в затылок, избавив всех от хлопот.

Юрий и Эммануэль тоже это знают, поэтому в одно и то же мгновение мы все трое разлетаемся в стороны, ныряя за ящики.

Пули летят вокруг нас, вырывая куски дерева из ящиков, щепки летят в воздух.

Я уже вытаскиваю свой «Глок», чтобы открыть ответный огонь.

— Черт, — шипит Юрий, — это копы.

И действительно, когда я высовываю голову из-за ближайшего ящика, я вижу двух офицеров в форме, которые присели на корточки и стреляют в нас.

Еще трое бегут по тесным проходам, пытаясь окружить нас.

Я стреляю в ближайшего, попадая ему выше колена. Нога подламывается, он падает. Эммануэль стреляет и промахивается. Юрий попадает копу в плечо, но на нем много защитной одежды, и это едва замедляет его.

Пули вонзаются в ящики в нескольких дюймах от моего лица, копы стреляют безрассудно и безжалостно, заставляя нас вернуться тем же путем, которым мы пришли. Я все еще вижу Юрия слева от себя, но потерял из виду Эммануэля.

По складу разносится эхо выстрелов, и без того пыльный воздух наполняется дымом. Дым темнеет, и я слышу потрескивающий звук. Стремительный жар ударяет мне в лицо.

— Пожар! — кричит кто-то.

Склад полон трухлявых ящиков, а воздух полон мельчайших легковоспламеняющихся частиц. Огонь распространяется быстро, воздух такой густой и черный, что кашель заглушает звуки стрельбы.

Мы с Юрием отступаем к выходу, но я все еще не вижу Эммануэля. Не могу окликнуть его по очевидным причинам.

Не могу уехать без него. Мы с Юрием останавливаемся у дверей погрузочного отсека, вглядываясь в полумрак.

Я вижу блеск металла, и Юрий кричит:

— Босс! — пистолет стреляет громче пушки, когда Юрий бросается на меня, отбрасывая в сторону. Вместо этого пуля попадает ему прямо под ребра. Мы оба переворачиваемся, Юрий тяжело падает мне на ноги. Я вскакиваю, поднимая его, перекидывая его руку через свое плечо. Юрий хватается за бок, кровь просачивается сквозь пальцы.

— Черт, я всегда забываю, как это больно, — стонет он.

Я все еще ищу Эммануэля, ругаясь себе под нос. Слышу крики копов, рыскающих по поддонам в поисках нас. Юрия шатает, его лицо бледное и в черных прожилках от дыма.

Наконец Эммануэль выскакивает из самого дальнего прохода, его ботинки стучат по пыльному цементу, стреляя через плечо в двух копов, наступающих ему на пятки. Я прикрываю его, оттесняя их назад, в то время как Эммануэль хватает Юрия за другую руку. Мы ныряем со склада, бегом возвращаясь к машине с хромающим и шатающимся братом.

На этот раз за рулем Эммануэль, а я стягиваю рубашку через голову и крепко прижимаю ее к боку Юрия.

— Как получилось, что копы оказались там точно в то же время, что и мы? — Юрий стонет.

— Никак, — говорю я, мрачно качая головой.

Эммануэль оглядывается через плечо, недоуменно приподняв бровь.

— Это их гребаный тайник, — говорю я. — Ничего не крали из полицейского сейфа. Они лишь все переместили.

Рот Юрия складывается в комичную букву «о» от удивления, когда понимание проносится по его лицу.

Я все равно говорю это вслух, просто чтобы мы все были на одной волне.

— Мы не смогли найти нового поставщика, потому что его нет. Копы и есть поставщики.

***

Я отвожу Юрия в дом моего отца, чтобы врач смог извлечь пулю из его бока.

— Опять вы, — хрипло говорит доктор Банкрофт. — В четвертый раз?

— Третий, — стонет Юрий, благодарно вздыхая, когда доктор впрыскивает ему в руку изрядную дозу Демерола. — Хотя второй раз не считается — это была моя бывшая.

— Та пуля чуть не убила тебя, — напоминаю я ему.

— Да? Ну… — пожимает плечами Юрий. — Она была очень зла.

Телефон вибрирует у меня в кармане.

Когда я вижу имя на экране, мое сердце колотится так, словно в него только что ударили дефибриллятором. Это Клэр.

Сообщение короткое и по существу.

Ты был прав. Мне жаль.

Я печатаю ответ, все еще в шоке при виде ее имени, что мои руки слегка дрожат.

Что ты нашла?

Я жду. Во рту слишком пересохло, чтобы проглотить комок в горле.

Вижу три маленькие точки, которые означают, что она пишет свой ответ. Наконец я читаю:

Электронные письма. Их много.

Святое гребаное дерьмо. Клэр нашла улики, которые могут оправдать меня. Проблема в том, что я не просто хочу очистить свое имя. Я хочу начать все с чистого листа — уничтожив ее отца и всех остальных, кто сговорился против меня.

Она все еще печатает. Через мгновение появляется сообщение:

Они у меня на флешке. Я отдам их тебе, но ты должен пообещать, что не убьешь его.

Я обдумываю.

Не хочу причинять боль Клэр. Но Валенсия украл шесть месяцев моей жизни. Он организовал смерть Рокси или, по крайней мере, участвовал в этом. Магуайры удовлетворятся только его головой на блюде.

И самое главное, он убил моего сына. Это нельзя забыть или простить. Даже ради Клэр.

Я печатаю ответ:

Я не могу этого обещать.

Мгновение спустя:

Тогда ты ничего не получишь.

Мне хочется придушить ее, но я не могу сдержать улыбку. Моя маленькая птичка здорово подросла за время нашего знакомства. Бессознательно моя рука скользит в карман, чтобы нащупать прохладного стеклянного соловья.

Я печатаю:

Где ты? Я хочу лично поговорить.

Она отвечает:

Нужно ли меня похищать или накачивать наркотиками, чтобы встретиться с тобой?

Ох, она в дерзком настроении.

Мне жаль. Это было для твоей же безопасности.

Это самое близкое, что я когда-либо делал к тому, чтобы солгать Клэр. Правда в том, что я не мог вынести прощания с ней. Я не хотел, чтобы она видела мое лицо, когда я оставлял ее на той кровати в квартире, которая прекрасно пахла.

Может быть, Клэр знает это, потому что она меняет тему.

После более продолжительной паузы, она отвечает:

Я не могу сегодня вечером. Папа выставляет меня напоказ на каком-то дурацком празднике.

Я почти слышу раздражение в ее голосе и прекрасно представляю очаровательную гримасу, которая появляется на ее лице, когда она раздражена.

Я наблюдал за цирком СМИ с тех пор, как Клэр вернулась домой. Ее родители давали тщательно подобранные реплики об «отсутствии надлежащей безопасности в тюремной системе», «необходимости приватизации» и «глубоких корнях организованной преступности, которые окружной прокурор вырвет из этого города». Я слышал, как они говорили всё что