Из пустоты дверного проема выступал хозяин, такой же неумолимый, как сама Зона, огромный, необъятный, в темной хламиде, прикрывавшей нагое тело. Капюшон скрывал лицо, вместо которого тоже клубилась тьма. Монстр медленно выплыл на середину сарая, завис в воздухе и нацелил бездонную пустоту на мышь, попавшую в ловушку. Потом хозяин качнулся и поплыл прямо на Красавчика. Он остановился в паре шагов от стен мыльного пузыря.

Красавчик, полумертвый от страха, отступил и пятился до тех пор, пока не уперся лопатками в радужную стену – дальше хода не было. Он не заметил, в какой именно момент с головы хозяина слетел капюшон. В единый миг сквозь серую пустоту проявилось восковое лицо, лобастое, с голым черепом, надвинутым на массивные надбровные дуги, почти закрывающие глаза, втянутые внутрь. В ноздрях, вывороченных наизнанку, пульсировали темно-синие жилы, в огромной щели безгубого рта при желании могла поместиться голова Красавчика.

Хозяин приблизился вплотную, полы его хламиды едва не касались стенки мышеловки. Откуда-то из нутра выпросталась костистая, страшная рука с вздувшимися пузырями суставов на тонких длинных пальцах. Она подобралась к стене и замерла в нескольких сантиметрах. Хозяин ждал. Он давал Красавчику время проститься с собой.

Сталкер так и сделал – грязно выругался и нацелил ствол автомата в лицо хозяину.

Рука монстра коснулась стенки мышеловки, и мыльный пузырь лопнул.

Хозяин оказался быстрее. Красавчик так и не успел нажать на спусковой крючок…

Он проснулся в холодном поту. Во сне сталкер подкатился вплотную к самой стенке и вдавился в нее щекой. Сердце колотилось о ребра. Красавчик встал и расправил плечи, разгоняя по жилам адреналин. Пить хотелось нестерпимо. Пошли вторые сутки, как во фляге кончилась вода. Что же будет день на четвертый, к примеру? О пятом и думать не хотелось.

Помощь запаздывала, но надежда еще жила. Если Глухарь вышел на следующий день после звонка, то не сегодня завтра он дойдет. Что бы ни случилось. Списываем сутки на выброс – все может быть. Еще одни на всякие непредвиденные обстоятельства. Послезавтра – крайний срок.

Мысль о том, что Глухарь мог сгинуть в Зоне, просто не приходила Красавчику в голову.

Наступало утро. Из окон сочился мутный, блеклый свет. Такое же пасмурное утро настигло сталкера в пути. Это случилось на следующий день после того, как он заснул в ночлежке…

Красавчик проснулся посреди ночи. Он узнал голос, остановивший его в баре, несмотря на то что никогда не видел этого человека. С ним говорил тогда тот самый садист – Хромой, который пытал на ферме бедолагу мутанта.

Что понадобилось шестерке Сэмэна в баре, когда вход туда «патриотовцам» был давно воспрещен? Этому типу могло понадобиться что угодно. К примеру, встреча с агентом, в силу каких-либо причин безвылазно находящимся на территории бара. Да, были и такие, которым путь непосредственно в Зону был заказан. Жучара трепетно относился к тем, кто слишком много знал о подземном лабиринте. Или же Хромой занимался элементарным сбором сведений о новоявленных мутантах.

Не стоит забывать и о том, что Жучара мог начать самостоятельную игру с «Патриотом». Тем более что Сэмэном дело не ограничивалось. В движении за чистоту расы участвовали и другие значительные фигуры.

Кстати, о мутантах. Сталкеру оставалось надеяться на то, что Хромой не принял близко к сердцу бредовое заявление Монаха о мутациях внутреннего характера. Но если исходить из того мнения, которое Красавчик успел составить о Хромом, то дело обстояло с точностью до наоборот. Тупой вояка как раз и отнесся к пьяному заявлению вполне серьезно. В этом случае сталкеру трудно будет передвигаться по Зоне, имея на хвосте отважную пятерку охотников в черных комбинезонах.

Вывод? Красавчику следовало смотаться в деревню Боровая, перерыть там все вдоль и поперек, добыть для торговца ценный артефакт, который тот, судя по воспылавшему взору, отнес к разряду особо ценных, вернуться в бар «Сталкер», срубить деньжат и лечь на дно. То есть, по сути, сделать то же самое, что и было намечено. С одной лишь оговоркой – это все следовало прокрутить в максимально ускоренном режиме.

Когда Красавчик выбрался за ворота северного поста, серый рассвет только набирал силы. Сталкер шел с великой осторожностью, в буквальном смысле этого слова продираясь между разросшимися гравиконцентратами. Литовец прав: еще немного, и бар окажется окружен плотным кольцом аномалий. Тогда единственный ход, соединяющий «Сталкер» с остальной Зоной, будет проходить под землей. Вот почему торговец холил и лелеял все, что касалось бункера.

Жучара не дурак, должен понимать, что «патриотовцы» старательно отыскивают все ходы и выходы. Казалось бы, чего проще? Надо раз и навсегда взорвать подходы к бару. Таким образом, все треволнения, связанные с внезапным ударом из подземелья, канут в небытие. О плохом сталкеру думать не хотелось, но если завтра все эти комариные плеши сомкнутся в одну, то владения торговца без подземных ходов ждет долгая и мучительная агония.

Аномалии подходили вплотную к бетонной стене, огораживающей территорию бара, но ни одна из них ее не касалась. Это тоже наводило на странные мысли. Как минимум одну. В слухах, согласно которым Жучаре удалось заключить договор с самой Зоной, есть доля истины. Отсюда и сведения относительно редких артефактов, аномалии, знающие свое место. Правда, до поры. Не приучена Зона играть по другим правилам, кроме своих собственных.

Подул холодный ветер, понес серый пепел с полей, сожженных аномалиями. Хлопья покружились в воздухе и опустились на землю. У ног Красавчика змеилась пыльная поземка.

Проселочная дорога, по которой шел сталкер, извивалась между островами изуродованных сухих стволов. Издалека лес напоминал поселковое кладбище, на котором вместо крестов на могилах застыли чудные скульптуры, вырезанные из кусков деревьев. Согбенные старики и старухи тянули к небу скрюченные пальцы сухих ветвей.

Дорога наконец выровнялась. Улеглась пыль, прибитая мелким дождем.

Красавчик остановился на опушке сухого леса. Дальше проселок уводил в поля. Сталкеру было с ним не по пути. Он взял правее, через лес, шел медленно, чтобы не вляпаться в крохотную, недавно объявившуюся аномалию, как граната на растяжке, рассчитанную именно на такого вот зазевавшегося путника.

За спиной под ветром скрипели деревья. Красавчик продолжал путь, пару раз оглянулся и не заметил ничего заслуживающего внимания. Каждое дерево напоминало подарок пытливому скульптору, легко отсекающему лишнее. С той лишь разницей, что местный Пигмалион явно страдал тяжелой формой шизофрении. Фигуры у него получались на редкость уродливыми, скрюченными, извращенными. Вот слева деревце – вылитая старуха-смерть. Черное лицо с распахнутым дуплом рта, задранная рука, покрытая язвами грибов-паразитов.

Лес в Зоне совсем не тот, что в средней полосе, где отдыхает душа. Здесь нет легких дорог. Если проселок мягко стелется под ногами – соберись! Это значит, что он готовит тебя к очередному испытанию.

Красавчик предпочитал медленное передвижение по мертвому лесу ровной дорожке, расставившей в конце силки очередной мясорубки. Слева блеснули лихо скрученные нити паутины – той самой, что вызывает разрыв кровеносных сосудов. Познакомиться бы с паучком, плетущим такие сети. Честное слово, сталкер не пожалел бы пули. Такую зверушку ботинком не прихлопнешь. Вполне может получиться так, что паучок окажется первым.