Тихий шорох шагов – надо же, похвалил пацанов раньше времени! – раздался у самого уха, за перегородкой. Красавчик затаил дыхание, чуть повел автоматом в ту сторону. В каморку, невидимый за грудой железа, кто-то вошел, постоял, потом подергал за рукоять какого-то инструмента, заставив всю кучу зазвенеть в ожидании скорого падения. Красавчик ждал, держа палец на спусковом крючке.

Некоторое время стояла тишина. Наконец звук шагов стал удаляться.

– Тихо. Показалось Шахтеру, – послышался негромкий тенорок. – Там и на самом деле несколько собак. Похоже, уцелели они. Гнездо свежее рядом со старым. Пока попрятались, сил набираются, боятся сюда соваться. Большую часть стаи мы в тот раз положили. Может, и мелькнула какая псина.

– Ладно, если так. Ты, Шахтер, на самом деле… – Хромой не договорил.

Тихий скрип слился с лязгом металла.

– Убери оружие, Хромой! – Неожиданный голос оказался под стать скрипу.

– Филин, откуда ты взялся? – выдохнул Хромой. – В прошлый раз ты со двора вошел. Разве и сюда ведет какой-нибудь ход?

– Ходы-выходы… – проворчал Филин. – Вся Зона на них стоит. Везде пройти можно, но вот выберешься не всегда там, где хочется. Отсюда и за кордон прямиком подземные дорожки ведут.

– Даже так? – Хромой напрягся. – Это возможно?

– Вполне. Все возможно. Надо только знать, откуда войти и куда двигаться.

– А ты знаешь?

– Я – нет.

Кто-то из «патриотовцев» хмыкнул.

– Я и так рассказал все, что знал. Надеюсь, Сэмэн тоже сдержит свое слово, когда начнется заварушка. – Филин тяжело вздохнул.

– Сэмэн всегда держит свое слово, – веско сказал Хромой. – Он оставит тебе жизнь.

– Посмотрим.

– Так что там насчет нашего дела, Филин? Тебе удалось переговорить с Перцем?

– Да. Он будет ждать меня. В четверг.

– Где?

– Недалеко отсюда. За Выселками на северо-восток, километрах в десяти, заброшенный ангар с поездами. Знаешь его?

– Знаю.

– Ангар в туннель уходит, под землю. Там и договорились встретиться.

– Отлично, Филин. Теперь последний вопрос. Ты точно уверен в том, что он знает больше тебя? Я пару раз с ним встречался за кордоном. Этот Перец… забитый какой-то. Мне с трудом верится, что он такой знаток по части подземелья.

– Перец – уникум. Если не знает он, то и никто в Зоне.

– Ладно, проверим. С этим все. Ты помни про Жучару – это возвращаясь к тому, о чем говорили в прошлый раз. Напоминаю на всякий случай. Он должен остаться в живых. Подумай об этом.

– Есть кое-какие соображения.

– Как в прошлый раз?

Тут в разговоре возникла пауза.

– Пока время есть – подумай еще. В субботу человек от меня придет в бар.

– Вы бы пореже там светились.

– Да ладно. Сталкеров развелось как собак нерезаных. Меня без маски никто не видел, и тебе не доведется.

«Как бы не так. – Красавчик злорадно усмехнулся. – Хотя такую рожу, как у тебя, Хромой, только под маской и прятать. Обожженное, безбровое лицо, обширные залысины на голове. Если у Литовца ожог размером с мячик для пинг-понга, то ты, Хромой, похоже, всю морду в жарку сунул».

На счастье Красавчика, Филин быстро ретировался. Хромой с «патриотовцами» тоже не задержались.

Прошло немало времени, прежде чем сталкер осторожно поднялся на ноги, держась за стену.

Он уходил из деревни со странным чувством, что стоит на пороге грандиозных событий, последствий которых ему не дано предвидеть.

– Очнулась? Эй!..

Ника с великим трудом разлепила тяжелые непослушные веки и не увидела ничего. Тогда она закрыла глаза, готовясь провалиться туда, откуда только что выкарабкалась.

– Эй!

Противный голос не отставал. Он следовал за ней в пустоту, и девушке пришлось отозваться.

– Чего… – прошипела она.

Ника хотела сказать «чего надо?», но в тот же момент в ее голове что-то лопнуло с оглушительным звоном гитарной струны, и тогда на девушку обрушилась боль. Она начиналась в затылке, вгрызалась в черепную коробку, давила на глаза. Ника застонала, окончательно приходя в себя.

– Слава богу, очнулась. Я думал, ну все, труп.

Ее совершенно не волновало, кто и что подумал. Если в голове и оставалось место, свободное от боли, то девушка ничего про это не знала. Она попробовала подняться, но тяжелое тело лежало на прежнем месте. Этот порыв не остался без ответа. Ника почувствовала, как кто-то приподнял ее за плечи и прислонил спиной к чему-то твердому и холодному.

– Пей. – В рот ткнулось обжигающе ледяное горлышко фляги.

Пить не хотелось, но фляга не исчезала, и девушке пришлось сделать глоток. Холодная вода несколько освежила ее. Сквозь темноту стало проступать чье-то лицо.

– Еще вот это, – сказали ей.

Ника почувствовала горечь на губах и отстранилась.

– Что?.. – выдавила она из себя.

– Таблетка. Выпей. Станет легче.

Ника слизнула лекарство, прилипшее к сухим губам. К ее рту тут же снова приблизилась фляга. Девушка проглотила таблетку, которая стала болезненным комом проваливаться в желудок. Некоторое время она сидела, пережидая неприятные ощущения, хотела вытереться рукавом, но не сумела. На минуту ей показалось, что рук у нее нет вообще. От страха у Ники даже прорезался голос:

– Руки!..

– Сейчас.

Через пару секунд руки, прежде стянутые за спиной, получили свободу.

– Как ты, Очкарик, или как там тебя, очнулась?

В голове Ники постепенно прояснилось настолько, чтобы вместе со словом «Очкарик» заметить и глагол. Женского рода, «очнулась». От неприятного предчувствия ее сердце заколотилось. Вместе с этим к ней вернулась способность соображать.

– Где я? – спросила Ника и в тот же момент узнала того человека, который склонился над ней. – Краб? Где мы?

– Тише, – шикнул на нее Краб и убрал флягу во внутренний карман черного комбинезона с эмблемой «Патриота» на рукаве.

– Ты из «Патриота», Краб? – Она удивилась еще больше.

– Это все, что тебя волнует? – зло спросил он. – Так получилось. Ты сможешь подняться на ноги?

Ника неосмотрительно кивнула и едва не лишилась головы. От резкой боли ее повело в сторону и она чуть не завалилась набок. Краб сжал руку девушки повыше локтя и помог подняться. Отказаться от помощи Ника не смогла. Она для верности широко расставила ноги и встала.

– Я выведу тебя. – Краб смерил ее придирчивым взглядом. – Если на ногах устоишь и не свалишься по дороге.