— Если кратко, то из схрона Инквизиции в Бернеувели Коготь Фафнира. Два… — Он взглянул на часы. — Впрочем, уже три часаназад. Швейцарское отделение в панике. Инквизиция мечет громы и молнии, но покаофициального коммюнике не распространяла. Подробности неизвестны, известнотолько, что Коготь находится на сезонном пике силы. В Темной фазе, понятно.Несложные выкладки показывают, что освобождение хотя бы части силы,аккумулированной Когтем, на территории Центральной России чревато мощнымивыбросами, вплоть до локального прорыва инферно. Вот такие вот дела…

— А Завулона нет в Москве… — протянул Толик созначением.

— То есть за этим стоят Темные?

— Ну, не мы же. — Илья передернул плечами,словно внезапно озяб.

— Игнатьич в курсе?

— Конечно. Он мне и сообщил. Велел ненервничать, но работать и работать… Илья снова сел.

— Не знаю, что и думать, — сказал он жестко иодновременно беспомощно. — Если честно, когда я узнал о Кольце Шааба, убившемСветлого, я заподозрил, что Коготь уже тут. Ну незачем ставить Кольцо такойчудовищной мощи — расточительство это, сплошное ненужное расточительство.Защитить Коготь — это я еще понял бы, а паршивые баксы — это просто идиотизм…

— Темный не бросил бы Коготь в номере безприсмотра, — вставил Гарик.

— Ни за что. Это глупо.

— Глупо, — согласился Илья. — Но надо же былопроверить.

— И что теперь делать? — мрачно спросилаТигренок. — Получается, Андрюшка погиб, и мы даже не в силах наказать убийцу?

— Катя, — Илья сочувственно посмотрел на нее,— как ни печально, но это так. А на нас навалилась проблема, перед которойсмерть Андрея отступает на, второй план. Аналитики с четырех утра оцениваютприблизительный баланс глобальных силовых очагов. Если Коготь перемещается,баланс неизбежно нарушится.

— И есть результаты?

— Есть. Час назад стало понятно, что Коготьлибо уже в Москве, либо вот-вот в ней появится.

— Погоди, — снова встрял Толик, — стало быть,рецидивы браконьерства и немотивированной агрессивности Темных — это влияниеКогтя?

— Вероятно.

— Но ведь первый случай произошел в субботу! —удивилась Тигренок.

Илья снова помассировал виски; теперь сталозаметно, что он очень устал.

— Коготь — очень сильная вещь, Тигренок.Вероятностные нити тянутся далеко в будущее. А Темные подвержены влиянию Черныхартефактов сильнее, чем мы. Особенно столь древних артефактов. Вот мелочь иначала беситься…

— Если это очень сильная вещь, как жеИнквизиция его прошляпила?

— Не знаю, — отрезал Илья. — Меня там не было.Но твердо уверен: все, что возможно осуществить, рано или поздно кто-нибудьосуществит.

— Наши идут, — невпопад заметил Гарик.Действительно, приехал кто-то из хозяйственного отдела. Понятно зачем — увезтитруп Андрея Тюнникова, в недобрый час сунувшегося в перехлест сил, до которыхне успел дорасти.

— А этот Темный? — спросил наконец Антон. —Думаешь, он связан с похитителями?

— Не обязательно. — Илья мрачно наблюдал, какТюнникова укладывают в черный пакет и застегивают молнию. — Возможно, отвлекаетнас. Или может и сам не сознавать, что делает. Кстати, на это больше всего ипохоже. Коготь командует им или тот, кто сейчас владеет Когтем. И Темныйопределенно стал сильнее со времени субботней стычки в подворотне на ВДНХ.

— Выходит, за ним нужно следить? — предположилТолик. — Если он связан с Когтем, он неизбежно выведет нас на похитителей?

— Если связан — выведет.

— А если нет?

Илья только вздохнул.

— У нас будут еще неожиданности и ЧП. И этотТемный снова будет маячить в пределах видимости. Непременно.

— Постой, — напрягся Гарик. — А если онпредназначен Когтю?

— Вот этого я и боюсь…

Антон потряс головой. После событийполуторалетней давности ему некоторое время казалось, что уже можно назватьсебя опытным и тертым дозорным. Сейчас же он снова ощутил себя подмастерьемсреди виртуозов. И сознавать это было очень неприятно.

Зазвонил телефон — местный, гостиничный.Слышать звонок обычного телефона после трелей сотовиков было до странностинепривычно.

— Алло? — Трубку снял Толик, послушал иповернулся к Илье: — Тебя. Это Семен.

Илья взял трубку, поднес к уху и сразу обвелвсех цепким взглядом.

— По коням, ребята. Шеф уже в офисе.

Антон, чувствуя неясную усталость, подумал,что сейчас снова увидит Светлану. И снова ощутит, как пропасть между нимирасширяется с каждой секундой.

Долго в ожившем офисе Дневного Дозора я невысидел. Стал задремывать на ходу, и меня просто направили отсыпаться. Я невозражал, потому что провел на ногах больше суток, и глаза просто слипались.

Я забылся под еле-еле доносящееся откуда-топение Кипелова:

Эй, жители неба!

Кто на дне еще не был?..

Проснулся я, когда осознал — меня зовут.Зовут, словно вампиры жертву. Еще не вполне очнувшись, я встал и нашарил настуле одежду.

Зов был сладостным и манящим, он обволакивал,ласкал, подталкивал, ему невозможно, совершенно невозможно было сопротивляться.Он звучал то как музыка, то как пение, то как шепот, и в любой ипостаси он былсовершенством, отражением моей собственной души.

И — как удар под коленки — толчок на следующуюступень.

Зов сразу перестал надо мной властвовать, хотязвучать не перестал. Я уронил брюки и мелко затряс головой.

Больно-то как…

Гипнотическая патока медленно вытекала изменя. Вытекала и проваливалась куда-то под пол. Отработанная светлая энергия,потускневшая сила.

Я вдруг отчетливо понял, почему жертвывампиров подставляют шеи с улыбкой на устах. Когда звучит Зов — они счастливы.Они всю жизнь шли к этому сладостному мигу, и жизнь по сравнению с ним — пустаи сера, как мир в сумраке.

Зов — это своего рода подарок. Освобождение.Только мне пока рано освобождаться.