Он еще раз посмотрел на майора – тому показалось, будто его заколачивают в землю, – и вошел в кабинет Чернова.

Чернов услышал звук открываемой двери и гневно выкрикнул:

– Кто там еще?

Галстук он распустил, отчего тот болтался на шее, как веревка, волосы были всклокочены, пиджак расстегнут. Лицо покрывали бесформенные красные пятна. В руке он держал телефонную трубку.

Карлов стоял на пороге и, склонив голову, с любопытством рассматривал Чернова. Тот вздрогнул – от предчувствия чего-то страшного и неотвратимого – и аккуратно положил трубку на рычаги.

Карлов подошел ближе и вперил немигающий взгляд в переносицу генерала.

– Приведите себя в порядок, Юрий Геннадьевич, – сказал он.

Чернов молчал. Казалось, он потерял способность двигаться.

– Ну?!

Карлов резко согнул в локте левую руку. Чернов дернулся, словно хотел защититься от этого ужасного человека.

Карлов аккуратно поправил накрахмаленный манжет белоснежной сорочки. Повернул запонку, любуясь своим отражением в маленьком золотом прямоугольнике.

– Я жду, Юрий Геннадьевич. Приведите себя в порядок, – повторил Карлов.

– На каком… основании? – спросил Чернов, приглаживая волосы. – Что вам надо? – он застегнул верхнюю пуговицу рубашки и затянул узел галстука.

– Мне? – усмехнулся Карлов. – Мне от вас ничего не надо. Это вам надо. Сделать выбор.

– Какой… выбор? – спросил Чернов, понимая, что выбора у него нет.

– Выбор очень простой. Сами? Или – я? Где ваше личное оружие?

Чернов машинально потянулся к ящику стола, но на полпути остановил руку и, словно испугавшись, что она начнет действовать сама по себе, положил ее на стол. Затем – вторую. Для верности он даже сцепил пальцы.

– Не надо… – тихо сказал Чернов.

– Это – не ваш выбор, – мягко сказал Карлов. – Ваш выбор я уже обозначил. Сами? Или – я?

Чернов тяжело задышал. Из-под наспех причесанных волос показались две струйки пота. Одна из них стекла по виску и крупной каплей нависла над правым глазом. Чернов прищурился и, резко выдохнув углом рта, сдул каплю. Он боялся расцепить пальцы, но галстук душил его, как удавка.

Карлов покачал головой.

– Не стоит. Вам надо выглядеть достойно. На вашем месте, при такой… несколько полноватой шее, я бы носил рубашки с мягким воротом.

– Что? – спросил ошарашенный Чернов.

– Я говорю – с мягким воротом, – Карлов плавно потянул себя за уголки воротника сорочки. – Понимаете? Чтобы нигде не жало. И цвет этот не ваш. И галстук не тот. Узор слишком крупный, понимаете?

– Что? – Чернов никак не мог понять, сходит он с ума или уже сошел. Или – что было вероятнее всего – сумасшедшим был этот загадочный человек, о котором в Организации ходили легенды.

– Галстук у вас мягкий, без подкладки, – продолжал Карлов. – Здесь бы хорошо смотрелся косой узел, но он – не слишком официальный. Его нельзя вязать с пиджаком такого фасона. А вам бы подошел «кембриджский лотос». Вы умеете вязать «кембриджский лотос»?

Карлов расстегнул пиджак и отодвинул правую полу. Чернов увидел плоский ПСМ в черной кобуре, висевшей на брючном ремне генерала.

– Я вас научу, – пообещал Карлов. – Только давайте сначала определимся. Сами? Или – я?

Чернов подался вперед. Карлов видел, какой тяжестью налились его плечи.

– Сам! – сказал он и потянулся к ящику стола.

– Отлично. Дайте мне ваше личное оружие.

Чернов вдруг понял, что не может не повиноваться. Этот человек в элегантном костюме действовал на него магнетически.

Он рывком открыл ящик, не глядя, нашел пистолет и бросил его на край стола.

– Спасибо! – Карлов сделал два шага вперед и взял пистолет.

Он снял оружие с предохранителя и передернул затвор, досылая патрон в патронник. Затем вытащил обойму и положил ее на стол. Пистолет с одним патроном отдал Чернову.

– Бритва Оккама, – сказал он нечто непонятное.

– Что?

– «Не делай с большим то, что можно сделать с меньшим». Одного должно хватить.

Чернов держал пистолет в дрожащей руке, думая о том, что ему мешает выстрелить в Карлова. Тот, не отрываясь, смотрел ему в глаза, и Чернов видел, что Карлов прекрасно понимает, о чем он думает.

Это продолжалось почти минуту. Затем уголки рта Карлова дрогнули, губы сложились в некое подобие улыбки.

– Нам пора, Юрий Геннадьевич.

– Я… позвоню жене? – просительно сказал Чернов.

– Ваша жена – очень достойная женщина, – медленно, почти по слогам, сказал Карлов. – Зачем дарить ей такое тяжелое воспоминание? На всю оставшуюся жизнь?

– Вы правы… – согласился Чернов.

– Это – мужское дело. Я помогу вам. Смотрите мне в глаза и делайте то, что я говорю.

– Да-да-да… – Чернов судорожно закивал, как китайский болванчик, и поднес пистолет к виску.

– Не так, – поправил его Карлов. – В рот.

– Да, – Чернов послушно открыл рот и сунул в него ствол.

– Смотрите мне в глаза, Юрий Геннадьевич!

Чернов, как загипнотизированный, уставился в холодные стальные глаза Карлова.

– Медленно… Нажимайте на спуск. Медленно…

В наступившей тишине послышался легкий щелчок. Спуск полностью выбрал свободный ход; еще одно движение, и раздастся выстрел.

– Все, – сказал Карлов. – Смотрите мне в глаза, Юрий Геннадьевич. Когда я моргну, просто сделайте движение пальцем. Одно короткое движение пальцем. Когда я моргну. Одно движение. Смотрите мне в глаза, Юрий Геннадьевич… – речь его звучала плавно, почти распевно, успокаивая и убаюкивая.

Чернов покраснел, лицо словно раздулось от натуги; капли пота, как расплавленный воск, катились по лбу и щекам.

– Одно короткое движение, – сказал Карлов.

И моргнул.

Грянул выстрел. На стене позади кресла появились густые алые брызги.

Рука Чернова со стуком упала на стол. Глаза закатились; изо рта показалась струйка порохового дыма. Мертвое тело еще пару секунд сохраняло равновесие, затем обмякло и скорчилось в кресле.

Карлов, повинуясь неслышной команде, вытянулся по стойке «смирно»; он отдавал последнюю почесть человеку, который проявил характер и все-таки смог. Сам.

Затем он развернулся и вышел из кабинета.

Бледный, как бумага, референт открыл ключом дверь приемной.

– Слушайте внимательно, майор, – сказал ему Карлов. – Через пять минут вы услышите выстрел.

Референт кивнул и, едва Карлов вышел в коридор, без сил опустился на стул – ноги вдруг стали будто ватными. Он смотрел на большие электронные часы, торопя эти медлительные зеленые цифры.