– Лира – будущее светило артефакторики и лучшая моя ученица, – подхватил Лэнгли, ничуть не рассердившись. – Да-да, тис Ропл, лучшая. Вам до нее как пешком до звезды. И я лично буду недоволен любым, кто вздумает мешать ей на этом поприще.

В голосе профессора прозвучало нечто такое, что я с трудом подавила желание обернуться на него. Это не было пожелание наставника. И даже не авторитет профессора. Это был приказ господина слуге.

«Что ж. Лидера радикалов я теперь знаю», – констатировала я, старательно следя, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул.

– Вы что-то хотели сказать, Лира? – пропел у меня за спиной Лэнгли.

– Всего лишь то, что я сама буду очень недовольна такими попытками, – холодно уронила я. – Смертельно недовольна, если понадобится.

– Учитесь, тисы, – уже без намека на снисходительность или теплоту выдал старик. – Вот человек, который точно знает, чего хочет и как этого достигнуть. А вы даже цели не способны ставить, не говоря уже о методах их достижения.

Легкий гомон, поднявшийся после этих слов, Лэнгли прекратил одним многозначительным «хм».

– Конкретика, тисы. Меня интересует конкретика. Кто, к кому и почему. Надеюсь, задача ясна. Думайте. А мы пока с Лирой побеседуем.

Все еще размышляя, что имелось в виду под «кто, к кому», я позволила увести себя в дальний угол комнаты к нескольким креслам у круглого столика с напитками.

– Настой? Или что-то другое? – с видом радушного хозяина предложил Лэнгли, едва я села.

– Разговор, – парировала я, и профессор, усмехнувшись, уселся напротив.

– Желание очищающей равносильно закону. Кстати, а почему я, ваш наставник, узнал об этом так поздно? Мне казалось, что между нами возникли вполне доверительные отношения.

– Возможно, потому что эта моя особенность не имеет никакого отношения к артефакторике, – чувствуя себя так, будто ступаю по тонкому льду, отозвалась я. – А скорее потому, что я не придаю ей ни малейшего значения.

– То есть возможность стать благословением для одного из высших аристократических родов вас не прельщает?

– Ничуть, – едва заметно пожала плечами я.

Профессор молчал, разглядывая меня с интересом энтомолога-гурмана: муха в супе, конечно, безобразие, но какой экземпляр интересный… Напряжение нарастало. Казалось, еще чуть-чуть, и его можно будет резать ножом. К тому же в противоположном углу обсуждение непонятных «кто» и «к кому» явно собиралось вот-вот превратиться в перепалку. Тисы радикалы очень близко к сердцу приняли пожелание своего лидера. Я же не понимала, чего добивается Лэнгли и что пытается высмотреть, а оттого сидела с каменной физиономией, делая вид, что ситуация меня не трогает совершенно.

– Нет, – выдохнул он наконец, когда я уже потеряла всякое терпение, хоть и никак этого не демонстрировала, спрятавшись за иномирными техниками самоконтроля. – Я в вас не ошибся, Лира.

– Да? – с вежливым равнодушием бросила я, понимая, что хоть что-то сказать придется.

– Да! – с заметным удовольствием подтвердил Лэнгли.

Он повел рукой, и я увидела тонкие нити полога тишины. «Однако… Что еще за тайны?!» Недоумение промелькнуло в мыслях, но не отразилось на лице. Если я в чем-то и была сейчас уверена, так это в том, что нельзя показывать свое истинное отношение к ситуации, каким бы оно ни было.

– Вам ведь откровенно плевать на всю эту возню вокруг вас, не так ли? Я пристально наблюдал за вами… Ваш интерес имеет свойство просыпаться, только когда речь идет о новых знаниях. Все остальное вас не волнует совершенно, не так ли?

– А разве вокруг происходит что-то более интересное? – неопределенно пожала плечами я, не понимая, какого ответа от меня ждут.

По странному стечению обстоятельств Лэнгли угадал, а я ответила чистую правду. Ну, что вокруг? Перевороты, драчка за власть… Ах да! Еще бесовы свадьбы, куда меня мечтает пригласить в качестве невесты половина аристократов этой бесовой страны. Разумеется, меня это не интересовало!

– Для вас, как я понимаю, не происходит, – тихо рассмеялся Лэнгли. – Вы натура цельная и на мелочи вроде корон или чужого благополучия не размениваетесь. Мне вот до сих пор интересно, почему вы вступились за ту простолюдинку. Как там ее? Запамятовал…

– За простолюдинку? – протянула я, лихорадочно соображая, что отвечать. Не говорить же правду!

– Ее жалобы на печальную участь мешали вам читать очередной запрещенный трактат? Или те два обалдуя просто заслуживали наказания, не важно, каким был бы предлог? Ну же. Удивите меня, как любит говорить ваш профессор общей теории.

Я чуть не выругалась вслух: тоже мне, нашли себе циркача-факира!

– Мне было интересно, где заканчивается спесь и начинается страх, – холодно бросила я. – Вы пригласили меня ради того, чтобы это выяснить?

– Терпение, Лира, – снова засмеялся старый козел. Мой ответ явно пришелся ему по вкусу. – Я оторвал вас от чего-то интересного?

– Нет. От того, что хотелось бы сделать как можно быстрее и забыть.

– Даже так?

– Мне нужно составить докладные на неуспевающих студентов.

– О… Леррой… Прошу прощения, профессор Леррой совсем вас не ценит. Разбазаривать такой талант на всякие глупости, – покачал головой Лэнгли. – Уж я-то нашел бы вам более подходящее применение. Но, увы… Это бремя предстоящей. Зачем вы только согласились?

То, что ни один из его вроде бы идиотских вопросов не прозвучал просто так, я чуяла даже не шестым, а каким-то сто шестым чувством. Вот только чего добивается этот старый интриган, понять никак не могла и буквально балансировала на грани, с одной стороны избегая прямых возражений, а с другой ясно давая понять, что всякие заговоры и прочие интриги отлично обойдутся без моего участия.

– Предстоящая… – Я позволила себе чуть поморщиться. – Во-первых, моего согласия никто не спрашивал. А во-вторых… Во-вторых, у предстоящей свои комнаты и личная мастерская.

– Вот оно что… Да… За личную мастерскую я в вашем возрасте с легкостью бы убил кого-нибудь, что уж говорить о каких-то не слишком сложных обязанностях. Но сегодня я вас ждал вовсе не для отвлеченных разговоров. Перейдем к делу.

«Да уж, сделайте одолжение», – мысленно протянула я.

– В ближайшие дни в столице может быть… скажем так, жарковато.

– Оттепель? – приподняла я бровь, не сумев сдержать издевку.

– Скорее небольшой пожар, – хмыкнул Лэнгли. – Мне бы очень не хотелось, чтобы вас обожгло искрами. Реалии таковы, что искра, отскочившая от вас, может превратить кого-нибудь в живой факел. Никто до конца не понимает механики защиты, которую дарует магия своей избраннице. Почему те, кто обидит очищающую, получают откат? Что влияет на силу этого самого отката? Почему иногда дело ограничивается только самим обидчиком, а порой за считаные месяцы вымирает весь его род? Я взял на себя смелость немного поинтересоваться этим вопросом. И знаете, что я понял?