Способов разных много. Можно за то же горло перехватить да держать, пока водичка в фляжку обратно не захлюпает. Можно повалить, и когти в толщине ногтя человеческого от глаз остановить, или вообще проткнуть веки, чтоб было нагляднее. Короче, способов тьма. Самый лучший конечно тот, которому инструкторы-люди и обучили. Поскольку в военных играх народа людей используются исключительно кабели, то способ верный как блоха-кровосос. Подкрадываешься к человеческой особи спереди и хватаешь прямиком между ходовыми лапами. Тут тренировка на чучелах оказалась к месту, потому как лучше всего действует, когда штанины прокусываются и зубы охватывают плоть впрямую. Неприятное ощущенице. Да не в офицерско-солдатской особи дело, тем – само собой. «Рваный язык» после этого ни жив, ни мертв и на все согласен. Я о народе голованов погавкиваю. Думаете, очень аппетитное дело, это мясо вонючее в пасти держать? Ладно б, откусить сходу, как в обычном бою, а тут, веди эту двуногую особь аккуратно. Надо держать так, чтобы у неё ноги переставлялись с места на место достаточно бесшумно, дабы остальная вражья стая не хватилась. В общем, мороки побольше, чем на полосе препятствий с двойным проходом.

Главное, конечно, довести с неоткушенными органами до своих людей-сопроводителей. Тут уж можно из пасти на руки передать, и вздохнуть воздуха вдоволь. Ну и отплеваться хэбешными клочками от ширинки, да пуговицами. Некоторые не выдерживают. В смысле, из народа. Устают вести эту ели движущуюся куклу, и откусывают в злости. Потом, конечно, деру, пока другие враги на шум и всхлипы не сбежались. Люди нашей стае-роты между собой делятся, что, мол, в рядах противника паника, ибо специально выведенные нашими «ночные демоны» обучены убивать исключительно отчекрыживанием детородных предметов. Глупость какая, в самом деле. Способов убить человека быстро и бесшумно много больше числа, до которого годны досчитывать бегающие пуфики-мохнатки или собаки-карлики.

Еще иногда наши сущности пользуют для допроса. Тут снова надо по команде хватать за то же кабелиное место и теперь уже под светом фонарика внимательно смотреть в глаза «рваному языку». Не уверен, что это лучший способ дознания. Скорее народ людей из нашей стаи сбора данных просто так развлекается. Да и неприятно держать снова эту колбасу ошкуренную с причиндалами, потому как бывает вопросы «рваному» задают по часу и более. Ведь опять же, люди на свою внутреннюю память не надеются нисколько, все метят на листах закорючками в переносную.

Короче, тут уже задумаешься, не лучше ли как раньше, в особой роте анти-бронеходного заслона. «Зубоскал» хоть за выступающие части таскать необязательно.

Вот если не выпадаем – это хуже. В смысле, если мы не выпадаем из круговорота протоплазмы, тогда конечно, да. Надо смотреть в оба и держать порох сухим. Вокруг наличествует все, что захочешь. То есть, не захочешь. Паучки, жучки и мухи, по которым тоже не мешало бы пострелять очередями. Еще мошкара и комары. Последние разных размеров, причем размеры эти могут изменяться на глазах. Типа того, что садится на щеку малюсенький комарик, но пока ты отодвигаешь лицевую сетку – коя должна бы как раз от этой твари тебя беречь, а теперь получается охраняет вражеского лазутчика – этот гад уже насосался так, что увеличился до толстющего, червеобразного мутанта. Летать он, кажется, уже не способен; отваливается и собирается уползать с добычей – моей кровушкой, чем же еще. Давишь эту гадость – плюхает как из шприца. На кровавые капельки тут же налетает мошка. Оно понятно: тот, кто съедобен и сам с голоду не умрет. Однако от этого не очень весело. Что с того, что мы пришлые? Мы уже впаяны в пищевую цепочку. Нами закусывают как родными. И все-таки кое-чего во всем этом паноптикуме не хватает. И я знаю чего. Все знают. Мы об этом не говорим, но в этом мире явно не хватает чудовищ. Настоящих. Сбитый масштаб паучьего племени и прогуливающиеся птицы с топоровидными клювами – это все-таки не то. Где-то тут водятся чудовища. Нам никто об этом не нашептывал. Но мы знаем. Знаем и помалкиваем.

Возможно, пронесет.

Час от часу не легче. Экспедиционный отряд и без того тащит с собой чрезвычайно много барахла, но теперь у нас прибавилось что-то вообще ни к селу, ни к городу. Теперь с нами ребенок! Не совсем груднячёк, но маленький мальчик годиков четырех, не более. Мы подобрали его около того подобия тропы, которой пытались следовать последние несколько часов. Весьма возможно, что мы его вообще бы не заметили, если б он затаился. Однако он ревел так, что не услышать и не найти было попросту невозможно.

Туземный мальчик достаточно ухожен, если по тутошним меркам. Практически все тело покрыто татуировками: рисунок не угадывается, просто набор цветных полос и спиралей, как круглой, так и квадратной формы. Увидев нас, ребенок затаился, умолк, даже попытался спрятаться. Никаких взрослых поблизости не наблюдалось.

– Потерялся? – спросил Жуж Шоймар. Понятное дело не туземчика, а мастера-охотника Дьюку Ирнаца.

– Всё может быть, – пожал плечами наш проводник.

– Маловат для самостоятельного существования, – прокомментировал Жуж Шоймар. – А может быть, что его маму с папой хапнул какой-нибудь… волк, к примеру?

– Всё может быть, – совершил само-повтор Дьюка Ирнац.

– И что теперь? – поинтересовался начальник экспедиции.

– В смысле? Вы у меня спрашиваете, профессор Шоймар? Я не знаю. – Проводник помолчал. – Вообще-то теряем время. Тут знаете, господин профессор, лес вокруг. Народы тут живут дикие. Может им, когда жрать нечего, так вот таким образом они от лишних ртов-то и избавляются.

– То есть, его намеренно бросили, да? Хотя… В смысле, можно ведь запросить, через наших собственных аборигенов, так?

– Не думаю, что он ответит что-то путное, но мало ли. Да и вообще… – Дьюка снова помолчал. – Тут еще такое дело, начальник… Некоторые местные племена ведут обмен друг с дружкой. Типа торговли примитивной, если что. Так вот. Встречаться нос к носу они почему-то не хотят. Опасаются, там, друг друга или просто застенчивы. Короче, у них между собой обусловлено место, и вот в этой месте они последовательно оставляют товар, которых хотят обменять на что-нибудь. Другие приходят, забирают, если им что-то нужно, а взамен приносят свое. Так вот – бартером – и идет дело.

– То есть, вы хотите сказать, мастер-охотник, что данный мальчик – это товар, что ли?

– Откуда мне ведать точно, профессор? Я, как бы это, по-вашему академическому, высказал гипотезу.

– А зачем кому-то столь маленький ребенок? Я что-то…

– Массаракш, профессор Шоймар! Да есть миллион и два способа сверху, как пользовать маленького мальчика. Может, его будут растить, и сделают воином – вдруг у них своих мальчуганов нехватка, к примеру. А может, из него к вечеру приготовят филе. Тут все что хочешь может быть.

– Филе? – повторил Жуж Шоймар. – Ну уж, нет.