И людям передавался его запал. И то, что еще вчера испугало бы их и встревожило, сегодня вызывало ощущение свободы и вседозволенности.

Пришел день, когда стало можно все. Это понимал каждый, кого успевал мазнуть по щеке взбудораженный западный ветер.

И каждый торопился использовать эту свободу по своему усмотрению, пока вдруг снова не стало нельзя.

Но ветер, с хохотом носясь по городу, ободряюще визжал, что отныне никогда больше не будет никакого «нельзя».

* * *

В комнату ввалилась Дефара, ногой захлопнула дверь, запуталась в длинном плаще и ворчливо выругалась. Сбросила капюшон, оглядела сидящих заспанными покрасневшими глазами, вяло махнула рукой и пошла к столу – как-то боком, припадая на одну ногу.

От нее пахло лесом и дымом. Волосы были спутанными, одежда – мятой, лицо – опухшим и землисто-серым.

– Ты сдурела – днем по городу шататься? – нелюбезно спросил Кальен, хотя знал, что ночница лишь отмахнется. Она всегда отмахивается, когда ей нечего ответить.

– Им не до меня, – буркнула Дефара, плюхнулась на лавку. Посмотрела на Тахара. Перевела взгляд на Алеру, потом – на Элая. – Порталы хрустят.

– Хрустят, – повторил Тахар. – Раньше, значит, пели, а теперь хрустят.

– Очень громко. Жалостливо так. Не могу спать, – пожаловалась ночница.

Потом ее блуждающий взгляд остановился на тарелке Кальена, из которой маг так и не съел ни ложки. Он молча подвинул тарелку через стол. Понаблюдал, как жадно Дефара заглатывает еду – словно ее не кормили уже несколько дней.

А может быть, так и было? Кальен попытался вспомнить, когда в последний раз видел ночницу. Два дня назад, три? Он не помнил. Лекарня занимала почти все его время, а мысли об отсутствующей ночнице, досада на нее и глухая тоска стали привычными, как усталость после долгой работы, и Кальен даже не заострял внимания на них.

– Тебя точно никто не видел? – спросил он, хотя было ясно, что не может существо в плаще с капюшоном пройти среди дня через взъерошенный город и не привлечь к себе внимания.

– Видели, – прочавкала Дефара. – Какие-то гномы. Но их уже отвлекли какие-то эльфы. Отстань. Сказала же, им не до меня.

– Почему это? – встревожился Оль. Поглядел на Мавку, которая перебралась поближе к хозяину, но косилась на дверь. – Ты чего там устроила? У тебя совесть есть? Хочешь, чтобы мне хату спалили?

– Сегодня сгорит много хат, – невозмутимо ответила ночница и с сожалением отодвинула опустевшую тарелку. – Все как пошалели. Вам тут не слышно, у вас окошки во дворик… А это что?

Почти улегшись на стол, ночница потянулась за обрывком бумаги, на котором Кальен со слов Алеры набросал рисунки.

– А это что? – эхом повторил Оль, вставая. Тяжелая лавка поехала по полу с гулким звуком.

Плащ Дефары был порван на спине, под правой лопаткой, и густо измазан темным. На лавку, где сидела ночница, натекла лужица крови – густо-красной, почти черной.

Оль, будто не веря, провел рукой по кровавому пятну, растер липкую жидкость пальцами. Кальен выругался, тоже вскочил, быстро обошел стол, подтащил Дефару поближе к окну, рванул ее плащ. Ночница не возражала, не помогала ему и не сопротивлялась – рассматривала рисунок, шевеля губами.

– Чего ты всполошился? Она ж такие раны за ночь заращивает, не чихая. – Элай тоже поднялся, подошел к другому окну, стал там что-то высматривать, хотя во дворике было пусто и тихо. – А вот кого она притащила за собой?

– Она сказала, что никого, – напомнил Кальен и принялся колдовать над раной. Выглядела она нехорошо, внутри пузырилось, и теперь он слышал негромкие хрипы в груди Дефары. Элай-то, конечно, прав, за ночь на месте удара топориком останется только зудящий шрам – но сейчас-то ей неуютно, хоть и не признается, зараза рогатая!

Маг шептал заклинания, Дефара рассматривала рисунок, а остальные, включая даже Ыча, толпились перед ней и допытывались: что происходит в городе?

Когда ночница наконец опустила лист бумаги, Кальен как раз закончил колдовать. Все остальные враз замолчали, ожидая, что Дефара наконец объяснится.

Она смотрела на Алеру пустыми глазами и держала в опущенной руке рисунок. Рисунок, где была нарисована уходящая через портал ночница с остроносым амулетом.

– Мне нужен твой амулет.

– А моя одежда и лошадка тебе не нужны? – тихо спросила Алера и отступила на полшага, поближе к Тахару. Тот положил руки ей на плечи.

Ыч почесал подбородок и посмотрел на Оля – стукнуть нахалку-ночницу промеж рог или не влезать? Оль посмотрел на Кальена и покачал головой. Тот тронул Дефару за руку, привлекая ее внимание.

– Не дури. Порталы еще не закрылись камнями. Ты не пройдешь.

– Это мы еще посмотрим. И амулет я хочу получить сей вздох, – настойчиво повторила Дефара. – Пока эти трое сами не ушли через портал. А они уйдут не сегодня-завтра, где я тогда амулет буду искать?

– А я как пройду портал без амулета? – возмутилась Алера. – В своих мечтах?

Элай подошел, тоже встал за ее спиной рядом с Тахаром. Дефара дернула губой, обнажая мелкие зубы. Сердитые взгляды неприятно стягивали ее кожу, да еще и рана на спине жутко кололась. У Кальена, держащего ее за руку, подрагивали пальцы, и от этого волнение мага передавалось ночнице еще сильнее, чем если бы он просто стоял позади.

– Это мне не все равно, а ты можешь пройти с любым амулетом. Божиня милосердная, да у любого подлетка забери! Зайди в вербяной поселок по дороге и забери!

При этих словах вздрогнули все, кроме Ыча.

– Вербяной поселок… – повторил Оль медленно, будто прокатывая эти слова во рту и пробуя их на вкус. Помолчал и добавил удивленно: – Я как-то забыл, что он есть вообще.

– Мы тоже забыли, – переглянувшись с друзьями, тихо сказал Тахар.

– И я. – Кальен отпустил руку Дефары, потер лоб. – Даже не смотрел в ту сторону уже… сколько дней?

– И мы не смотрели, – лицо Тахара вытянулось, – даже когда через северные ворота ездили – в ту сторону не глядели. Как будто… как будто там не было ничего никогда, как будто незачем.

– Забыващая? – удивленно переспросил Ыч. – Из разума выживащая?

Ночница нетерпеливо переступила с ноги на ногу. Она не сводила глаз с Алеры.

– Мне нужен твой амулет. Плевать, что вы там забыли или вспомнили. Дай мне амулет.

Алера словно и не слышала, переводила испуганный взгляд с Элая на Тахара и обратно. Оль и Кальен растерянно смотрели друг на друга. Мавка нервно поглядывала на дверь и пригибала голову. Ыч маялся и мечтал все-таки врезать Дефаре промеж рог, но чародей одобрения не давал, а самоуправничать на чужой территории Ыч не мог, потому что был приличным троллем, а не дикарем каким-нибудь.

– Они все оттуда, да? – спросил наконец Кальен у Оля и уточнил, хотя тот и так сразу понял, о ком речь: – Потеряшки эти, которые дома своего не помнят. Они жили в вербяном поселке?