Гласник кивнул.

– Как это может быть? – Алера прижала ледяные пальцы к щекам. – Кто мог наслать забвение на целый город… зачем?

Все молчали.

– И почему именно поселок? – спросил Тахар. – Кому он понадобился, для чего? Что там такого, в вербяном поселке?

– Дети, – чужим голосом сказал Кальен, – ведь все потеряшки – взрослые, ни одного ребенка. Подлетки остались там, и они не искали своих родных, они там затеяли… Что они затеяли? – Маг помотал головой. – Не получается. Они не могли сделать это сами. Что еще есть в вербяном поселке?

– Вербянник.

Все обернулись к Элаю.

– Вербянник, – повторил он. – Я говорил, что он детей окучивает. Говорил?

– Охрип? – Оль замотал головой. – Да он же просто призорец. Он в поселке живет уже сколько… Года три? Да не мог он!

Под хмурыми взглядами гласник смешался. Ясно было, что происходящее в поселке, чем бы оно ни было, не могло пройти без ведома Охрипа, и раз тот не прибежал жаловаться – значит, все хорошо знал и не возражал.

– Да он попросту не мог заставить город забыть про поселок! Он не умеет такого, он же вербянник, а не забываник! Ну пусть он завязан еще с каким-то тварем… точно как-то завязан… что-то там еще есть. Что-то, чего взрослые не должны были увидеть. Или кто-то. Кто? А они живые ли – Охрип и дети, а?

– Нужно найти Хона, – перебил Кальен. – Сей вздох.

При этих словах оцепенение спало, все, словно очнувшись, засуетились, заспешили, гурьбой посыпались к двери, не обращая внимания на возмущенные окрики Дефары.

– Помогащая, – радовался Ыч, вперевалку поспевающий за Олем, – морды набиващая, лица отрыващая, славно помогащая!

* * *

На улице, где стоял дом Оля, всегда было тихо, даже в дни самых пьяных народных гуляний. Было тихо и в этот день, когда город захлестывал западный ветер. Но с соседних улиц доносились крики, лязг и грохот, сразу с нескольких сторон видны были столбы черного дыма. Разлохмаченными лентами они вились над низенькими срубами, над голыми вишневыми деревьями, поднимались в серое осеннее небо и растворялись в нем, как души умерших растворяются в посмертной благодати под Божининым порогом.

– Ну бдыщевый ты хвост, – оценил Элай.

У Оля тоскливо заныло под ребрами, а потом словно большая холодная ладонь сжала что-то в животе, скрутила, заставляя стиснуть зубы до хруста. Гласник с трудом вдохнул, поперхнулся и закашлялся, и его тут же скрутило еще сильнее, до того, что пришлось согнуться.

– Ты что? – Алера схватила его за плечо. – Тебе плохо?

Оль замотал головой, закрыл рот рукавом.

– Предвестие, – буркнул Кальен. – На случай, если кто-то неунывающий еще не понял, что вокруг нас – одна большая бдыщевая…

– Так давайте вернемся в дом! – Алера потянула Оля обратно во двор. Гласник уперся, еще яростней замотал головой.

– Аль, не дури. – Тахар закончил выплетать заклинания, и теперь по правой его руке бегали рыжие сполохи, а пальцы левой подергивала сизая дымка. – Его дом сегодня вниманием не обойдут. Давай, забирай самое нужное – и ходу отсюда!

Оль выпрямился наконец, отер с глаз проступившие от кашля слезы, а другой рукой, сам не заметив этого, перехватил ладонь Алеры. К его ногам прижималась Мавка и дрожала так, что тонкая шерстка на кончиках ушей развевалась, как под ветром.

Крики и звон стали отчетливей.

– Некогда. Террия нужно найти.

– Наместника? Ты спятил? – холодно спросил Элай. – Нам нужно уходить, самим, сей вздох!

– Да уходите вы куда хотите, – потеряла терпение Дефара, – амулет мне отдайте наконец!

– Разбежалась. – Алера сжала покрепче руку Оля, а вторую положила на рукоять клинка. – Нам, может, через портал драпать придется, где я по дороге другой амулет найду?

– Дефара, отстань от нее, – бросил Кальен.

– Не отстану. Может, она последние вздохи доживает – где я потом буду ее тело искать, чтоб снять амулет?

– Да заткнитесь вы все! – рявкнул Оль и решительно зашагал по улице, не заметив даже, что все еще тянет за собой Алеру.

Но та и не возражала, последовала за ним, только бросив сердито:

– На кой тебе наместник теперь-то?

Оль не ответил. Да она, хоть и досадовала – сама понимала: гласник должен именно наместника спасать в первую голову. Наверняка есть даже важные предписания на такой случай. Ведь что бы ни происходило в городе и с городом – когда-нибудь это закончится, и тогда потребуется человек, который решит, что будет после. А если такого человека не окажется – можно считать, что и город пропал.

– Мы так не договаривались, – недовольно проворчал Элай, догоняя их.

– Мы никак не договаривались, – буркнул Тахар, поравнявшись с эльфом.

– Но у меня даже меча с собой нет!

Ыч молча шел сзади, ступая, как всегда, совершенно бесшумно.

– Эй! – заорала Дефара.

Алера, чуть замедлив шаг, раздраженно дернула с шеи кожаный шнурок с остроносым серым камешком. Хотела, не глядя, бросить его за спину, но передумала и обернулась.

Ночница подошла.

Крики и звон стали еще ближе – наверняка беспорядки переместились уже на соседнюю улицу.

– Откуда вы все знали? – мрачно спросила Алера. – Вы, азугайские призорцы. Про демонов, про Кристаллы, про драконов и как до них добраться. Про порталы, про орков-магонов и первого демона. Откуда? И при чем тут… – Она запнулась, посмотрела на Тахара. Одними губами добавила: «Шель и……его родители».

Дефара нетерпеливо поморщилась:

– Как говорят эллорцы: точный вопрос – большая часть ответа. По твоим вопросам ясно, что до ответа ты и сама додумалась. Дай мне этот бдыщев амулет!

Губы Алеры дрогнули, она на вздох сжала пальцы крепче, и остроносый камешек клюнул ее ладонь. Одиннадцать лет она не снимала этот камешек с шеи. Могут ли взрослые люди убежать от надоевшей каждодневности – просто взять и уйти? Они трое – могли. Очень даже легко.

Быть может, завтра у нее будет уже другой амулет, в самом деле отнятый, или купленный, или выменянный у какого-нибудь подлетка. Но это будет уже не серый остроносый камешек, который в двенадцать лет повесил ей на шею дедушка.

А может быть, и никакое «завтра» уже не наступит.

Алера заставила себя разжать пальцы, последним прощальным движением провела по камешку и бросила амулет Дефаре. А потом развернулась и решительно направилась к концу улицы, туда, где слышались вопли и звон.

– Пойдемте. Найдем этого никчемного наместника.

Дефара и Кальен остались одни посреди серой пыльной улицы. Маг криво улыбался, глядя на ночницу, а она, внезапно смутившись, как девочка, ковыряла слежавшуюся землю носком сапожка.