– Может быть, – осторожно согласился Оль. – Что такое жерло вулкана?

– Понятия не имею, – признался Тахар. – Дефара иногда так шутит.

Некоторое время маги молчали. Было слышно, как за стеной Кальен громко спорит с Эдфуром. Точно, с Эдфуром, его рыкающий говор ни с чем не спутать. Мавка все косилась на стену, за которой спорили, и сердито взрыкивала вслед за гномом.

– Да нет на твоем роду никакой порчи! – почти кричал Кальен. – Просто у гномов наклонность к старческому полоумию!

– Я те дам наклонность! – кипятился Эдфур. – Я те дам полоумие! Не было у дядьки никакой наклонности, пока я тя в дом не впустил! Чем тещу напоил, сволота? Она теперь мне весь дом перезаразит этой безмозглостью!

Ответа Кальена маги не услышали, но чуть погодя хлопнула входная дверь, а Мавка, еще немного поворчав, успокоенно опустила голову на лапы.

Олю отчего-то настырно лезла в голову мысль про Алеру в красивом платье и про кашу, которую она не будет варить. А если будет – то никак не ему, не Олю.

Странно, что до сих пор у нее с эльфом ничего не вышло. Странно, что они добровольно отказались от всего, что могло бы быть, ради… чего? Бесконечного безответственного детства?

– Я не могу сообразить, как вы живете, уперевшись в эти Миры, – признал Оль. – А как дом? Как родня?

– А где дом – там, где ты родился, или там, где тебе спокойно? – Тахар не ждал ответа. – Родня – ну да, пока мы были подлетками, пока мои родители не пропали, а дед Алеры в открытую не сошелся с теткой Элая – да, можно было сказать, что родня нас здесь держит. Теперь уже нет.

«Пропали?» – В светлых глазах Оля ясно отразилось непонимание. Как могут гласники пропасть и не найтись?

Тахар сердито постучал пестиком по краю ступки.

– Пропали. Десять лет назад. Затеяли какие-то исследования с перемещениями и… в общем, так их и не нашли. Они… теми еще испытателями были. Вот, доиспытывались.

– А Умма? – наконец прямо спросил Оль, и голос его прозвучал почти жалобно: и впрямь, где же место для Уммы среди всего этого?

Тахар с силой потер щеку, и на светлой коже осталось красное пятно.

– Я не знаю, что тебе сказать. А, бдыщевый ты хвост, я не знаю даже, что сказать себе!

Оль махнул рукой и вернулся к бегунчику, принялся сердито кромсать изрядно подвявшие стебли. Тахар высыпал из ступки золу, перетертую с цветами златочника, плеснул воды в глиняную миску.

Оль некоторое время молча следил за выверенными движениями его рук, за пальцами, выделывающими сложные пассы. Тахар негромко шептал неизвестное гласнику заклинание, в котором тот временами улавливал знакомые, но иначе звучащие слова.

Когда Тахар осторожно отделил щепоть нарезанных бегунчиковых стеблей, Оль все-таки не вытерпел:

– А может быть, все ж пришла пора повзрослеть, а? Вон и Элай с Алерой друг на друга глядят, как коты весенние. И ты с Уммой… Тебе не думалось, что настало время еще раз перерешить решенное, а?

Тахар старательно перемешал смесь, медленно отодвинул миску. Посидел, не поднимая глаз, потом решительно потянулся за склянкой.

– Знаешь, тут и казаться нечему, решать и правда надо. Порталы вон рыжие все стали, камни какие-то вокруг них нарастают, и прыгнуть в Миры с каждым днем все труднее. Дефара к троллям перебралась, – ты ж и не заметил? – бродит вокруг порталов. Говорит, они поют. Тут даже кошке ясно, что порталы в Ортае последние дни доживают, эти каменные наросты скоро их закроют. Так что… скорее всего, до того времени мы втроем вместе со своей неразлей-какой-дружбой уйдем туда навсегда.

* * *

Горожане, до сумерек работавшие на расчистке поля, возвращались в Мошук через южные ворота. Были они уставшими и злыми: а кому понравится провести целый день за грязной утомительной работой, когда над головой вместо неба висит серая мряка, а пальцы едва разгибаются от осеннего пробиручего холода?

Впереди ждала теснота общинной избы, миска горячей безвкусной каши и кусок ковриги, а назавтра – все сначала.

Едучее чувство обиды разрасталось тем больше, чем дальше они шли по городским улицам. Как будто из узких подворотен, из-за часто стоящих домов кто-то нашептывал им правильные слова, от которых они пуще распалялись.

– Кто-то дома родного не помнит и едва ноги волочит на пустой каше, а кто-то в ус не дует и на цельном птичнике гузном сидит, – негромко сказал вслух сутулый небритый эльф.

Три десятка горожан остановились как один. Почти все они были из «пропаданцев», и каждому теперь показалось, будто произнесший эти слова эльф прочел его собственные мысли.

Опершись на лопаты и грабли, усталые и грязные люди, эльфы, гномы стояли посреди улицы. Переглядывались – сначала насупленно, исподлобья, потом – проясняясь лицами, видя в чужих глазах участие и понимание.

Дохнул по улице западный ветер колючим серым рывком, шурнул мусором и нападавшими с придомовых кустов листьями – словно шепнул что-то требовательно и ободряюще.

Люди переглянулись снова, и теперь в глазах у них была не обида и не тоска, а хмельной и дурноватый задор.

Не сговариваясь, перехватив покрепче лопаты и грабли, три десятка человек направились к городскому птичнику.

* * *

При виде Ыча и Алеры, играющих в ладушки, опешил даже ко всему привычный Тахар.

– Вы чего?

– А чего? – не оборачиваясь, переспросила Алера. Ее маленькие ладони звонко хлопали о здоровенные трольи. Ыч гыгыкал и путался в движениях. – Чего мы ерундой занимаемся, когда вокруг все такие серьезные, что хоть свались и умри?

Отвлекшись, она сбилась сама, чем осчастливила тролля. Торжествующе взоржав, Ыч хлопнул девушку по плечу, наверняка поставив ей синяк, и поднялся с пола, отчего комната сразу сделалась тесной и маленькой.

– Добрючая, – доверительно сообщил он магам, – только вреднючая.

– Это да, – согласился Тахар. – Это она может.

Оль и Кальен развалились за столом, одинаково закряхтели, вытягивая ноги. Тот еще выдался вечер. Чего только стоит одна гномская делегация на пятнадцать голов, которую приволок к лекарне Эдфур! Гномы в один голос уверяли, что Кальен навел порчу на их род и что теперь слабоумие от Эдфуровой тещи расползается по всему родовому поголовью. Глядя на них, трудно было не согласиться. Отвязаться от гномов удалось с величайшим трудом. Оль даже подумывал создать пару фантомных стражников, чтобы сбить пыл с гномской братии, но не стал: в таком возбуждении с них сталось бы и на стражников кинуться, и тогда положение стало бы совсем паскудным.

И что на этих гномов нашло? Было приличное, вежливое семейство, а тут… ну прям как будто их бешеные клопы искусали!

Из-за отдернутой занавески выплыл запах тушеного мяса, а следом показался сердитый Элай, перемазанный золой. Ткнул пальцем в Алеру.