В эту минуту зазвонил телефон.

– Кто еще звонит в такое позднее время… – недовольно пробормотала Надежда, поднеся телефон к уху.

Звонила Ксения.

– Не спишь? – спросила она смущенно.

– А ты как думаешь? Если я ответила на твой звонок, значит, нетрудно догадаться…

– Извини, если я не вовремя.

– Ладно, не извиняйся, лучше говори прямо, зачем звонишь?

– Понимаешь, тут такое дело…

– Да не ходи вокруг да около!

– Дело в том, что сегодня полнолуние.

– Да уж вижу! – Надежда оглянулась на тусклый диск, заглядывающий в окно. – Ты что, звонишь, чтобы сообщить мне об этом удивительном факте?

Ксения сделала вид, что не заметила ее сарказма. А может, и в самом деле не заметила.

– Да, так вот, сегодняшняя ночь – то самое время, когда должен быть завершен ритуал. Следующий раз такое благоприятное расположение небесных светил будет через много лет. И тот тип – ну, ты знаешь, наш так называемый шеф – не пропустит этот момент. Наверняка он уже там, в «Сансаре», складывает мандалу. И если у него все получится… не знаю точно, что будет, но уверена, что ничего хорошего! Шеф убежден, что если соберет мандалу именно сегодня ночью, то получит абсолютную власть над всем миром.

– Знаю, Меркурий в каком-то доме, и Сатурн почти не виден… И чего же ты хочешь?

– Я хочу поехать туда и остановить его!

Вспомнив про деталь от пазла, которая лежала в ее сумочке, Надежда произнесла:

– Вообще-то, я уверена, что у него ничего не выйдет.

– А я не уверена! – взволнованно возразила Ксения. – Прошу тебя, поедем! Ну, если ты не хочешь, я поеду одна…

Диск луны, заглядывающий в окно, странно будоражил Надежду, и ей вдруг захотелось посмотреть, чем закончится эта удивительная история. Тем более такой удобный случай – муж уехал в командировку.

– Ладно, мне сегодня все равно не уснуть!

Они договорились встретиться через час около торгового центра «Лимпопо».

– Но ведь там наверняка все закрыто… – сделала Надежда последнюю слабую попытку отказаться от поездки.

– Не беспокойся, я там все ходы знаю!

Стояли первые дни мая сорок пятого года. Красная армия с каждым днем продвигалась все дальше и дальше. Она уже давно с боями взяла Вейсензее, передовые части вошли в Берлин и тяжелые бои шли уже на улицах города. Через разрушенный, догорающий город еще текли последние мрачные колонны беженцев. Заградотряды, сформированные из офицеров СС и юных фанатиков из гитлерюгенда, наобум выхватывали из этих колонн случайных измученных людей и вешали их как дезертиров. Тут и там на разрушенных зданиях висели изорванные осколками снарядов знамена со свастикой и победные, патриотические лозунги, воспринимавшиеся как горькая насмешка.

День был солнечный, в заброшенных садах среди руин яростно цвела сирень, оглушительно пели птицы, как будто торопились взять свое от жизни, понимая, что она подходит к концу. Однако аромат цветов не заглушал висящий над городом запах гари, крови и разложения, запах смерти.

Среди развалин неподалеку от Тиргартена пробирался человек с невыразительным восточным лицом, в черной эсэсовской форме без знаков различия. Он оглядывался по сторонам, стараясь избежать патрулей и в то же время не нарваться на передовые части красноармейцев.

На пути его валялись разбитые взрывами статуи правителей Пруссии и Бранденбурга, расколотые головы, руки и ноги давно умерших Гогенцоллернов. Тут и там из руин и завалов выглядывали Kellerkinder – дети подземелья, берлинские беспризорники, грязные, тощие, вечно голодные и в то же время шустрые и живучие, как крысы, знающие все ходы и выходы в лабиринте развалин.

Человек в черной форме услышал впереди шаги нескольких солдат и громкие голоса и огляделся по сторонам. Чумазый беспризорник выглянул из темной норы, поманил его, и эсэсовец юркнул в лаз, пахнущий кровью и дымом.

Мимо прошли несколько русских солдат с автоматами.

Один из них задержался, оглядывая руины.

Эсэсовец пригляделся к его лицу – смуглому, с узкими загадочными глазами и высокими скулами. Выждав, когда остальные отойдут, окликнул его на гортанном древнем языке:

– Постой, брат!

Красноармеец попятился, вскинул автомат.

– Не стреляй, брат! – прошептал человек в черном странно властным, гипнотическим голосом. – Мы с тобой братья по вере… Подойди ближе, брат…

При этом лицо человека в черном удивительным образом изменилось. Оно оставалось по-восточному плоским, но сузилось, скулы поднялись, и он стал как две капли воды похож на стоящего перед ним красноармейца. Или… на лицо медной буддийской статуи – такое же загадочное и непроницаемое. Только взгляд пронзительный, гипнотический.

В то же время лицо красноармейца стало сонным и безразличным, глаза остекленели. Он опустил автомат и послушно подошел ближе к темному провалу в стене.

– Эй, Мергенов! – окликнули красноармейца его товарищи. – Ты что там застрял?

– Я сейчас… – полусонным голосом ответил солдат. – Отолью и догоню вас…

– Смотри, осторожнее, тут повсюду фрицы прячутся! Обидно под самый конец войны на пулю нарваться!

– Ты ведь калмык? – прошептал человек в черном, когда голоса красноармейцев затихли.

– Да…

– Ты чтишь Будду?

– Да так… не очень-то… отец мой чтил, и дед…

– Тем не менее это вера твоих предков, вера твоего народа, и ты сделаешь так, как я тебе скажу. Вот в этом мешочке – большая святыня, священная мандала, которую привезли из тибетского дацана. Ты возьмешь ее и будешь хранить как зеницу ока. Ты понял меня?

– Понял… – невыразительным голосом отозвался солдат и взял у человека в черном холщовый мешочек.

– А теперь ты пойдешь к своим – и забудешь, что видел меня! – И человек в черном тут же исчез в темноте подземелья.

Молодой калмык стоял среди развалин, растерянно оглядываясь, и безуспешно пытался вспомнить что-то важное…

Нет, он ничего не помнил. Помнил только, что должен сберечь небольшой холщовый мешочек. Сберечь любой ценой, даже ценой собственной жизни…

Надежда быстро собралась, взяла с собой деталь от пазла и вызвала такси, на котором быстро добралась до торгового центра.

Название центра светилось ярче, чем днем, но еще ярче сиял диск луны. В его таинственном свете скульптуры зверей перед входом в «Лимпопо» казались ожившими, они неодобрительно смотрели на Надежду, словно хотели спросить, что она здесь делает в такой неурочный час.

Из-за угла показалась Ксения.

– Ну, и как мы туда попадем? – сварливо осведомилась Надежда.