— Мир тесен, Станислав! — воскликнул Кирилл, обнимая старого друга.

— Этак мы всю жизнь прошагаем рядом, — ответил Станислав.

Он оказался прав. Когда началась Великая Отечественная война, оба товарища снова возглавляли партизанские отряды в захваченной фашистами Белоруссии. Оба потом служили в армии до ухода на пенсию уже в звании полковников и Героев Советского Союза.

Был конец октября 1937 года, когда мы погрузились в Гавре на маленький теплоход «Андрей Жданов». На нем возвращались на родину экипажи двух советских судов, захваченных фашистами в Средиземном море годом ранее. Моряков удалось освободить по дипломатическим каналам. Лица у них необыкновенно бледные, наверно, от содержания взаперти. По сравнению с теми, кто возвращался из Испании, они выглядели обескровленными и измученными, однако держались бодро — шутили и пели песни, а за столом поедали вдвое больше других. Путь до Ленинграда показался долгим. В Северном море нас захватил сильный шторм. Был день, когда к обеду в кают-компанию вышли только капитан корабля и мы с Артуром. Потом и я сдалась. Но с каждой пройденной милей настроение повышалось. Приближались родные берега. Но не оставляла и тревога. Мировая война плыла следом за нами, и в грохоте волн слышались отзвуки бомбежек.

Доклад на 8-м Международном симпозиуме по проблемам европейской цивилизации: Испанская трагедия в романе Хемингуэя «По ком звонит колокол».

Бухарест, 2–8 октября 2006

Вследствие этого и результаты для обеих сторон бывают всегда одинаковые.

М. Булгаков. «Мастер и Маргарита»

В нашем семейном архиве есть фотоснимок времен гражданской войны в Испании с надписью: «Паршина Е. А.и Цветков В. Д. Гвадалахара, казарма разведывательно-диверсионного отряда. Июнь, 1937». Тогда, под вымышленными именами и с фальшивыми документами, они воевали на стороне республиканской армии в числе советских военных специалистов. Об этом снимке я вспомнил сразу, когда в книге Е. Воробьева «Старик и его ученики» (библиотека журнала «Пограничник», 1983, № 1)наткнулся на описание двух операций с участием Цветкова, в одной из которых он погиб.

Первая операция — как рассказывает Воробьев — диверсия на аэродроме испанских националистов на юге Испании в районе Севильи осенью 1936 года. План объекта получен от находящегося там советского разведчика — австрийского предпринимателя Конрада Кертнера (он же «Этьен», он же Лев Ефимович Маневич. — Л. П.). В результате операции достигнут крупный успех — уничтожено восемнадцать самолетов.

Вторая операция, вскоре после первой, — диверсия в центральной части Испании на аэродроме в Талавере-де-ла-Рейна, когда Цветков, как пишет Воробьев, погиб:

Едва Цветков успел поджечь шнур, раздался взрыв в дальнем краю аэродрома. «Это Баутисто. Через пять минут откликнется Курт». Цветков при отблесках занявшегося вдали пожара посмотрел на часы. Он с Людмилой бесшумно пополз по-пластунски в высокой траве. В эту минуту они заметили человека, бегущего от «капрони» в сторону, где прогремел взрыв и откуда доносились крики и выстрелы. Человек бежал стремительно, но вдруг споткнулся и упал. «Зацепился за шнур, бродяга», — прошептал в ярости Цветков. Фашист увидел ползущий по траве зловещий огонек, прижал шнур к земле ногой, прицелился и отстрелил горящий конец. Цветков, потрясенный неудачей, неосторожно приподнялся — где же затухающий огонек? — доставая наган из кобуры.

Фашист заметил Цветкова, вскинул карабин, выстрелил. Цветков упал. (Стр. 55)

В этом описании многое удивляет. Почему «через пять минут откликнется Курт»? Уж если прогремел взрыв, то надо удирать, потому что через пять минут аэродром будет оцеплен охраной. Зачем после взрыва ползти «по-пластунски», если группа все равно себя обнаружила? Как фашист мог споткнуться о шнур, один конец которого свободен, да и второй не очень-то укреплен? Далее. Уж если фашист заметил шнур, зачем давать ему время «прижать шнур к земле ногой, прицелиться и отстрелить горящий конец»? За это время можно было пять раз «отстрелить» самого фашиста. Как он мог целиться в шнур в темноте, да еще в высокой траве? Ведь стрелять в огонек бесполезно — так его не погасишь, так как внутри горит негаснущий даже под водой химический состав. Проще было оторвать шнур, перерезать или выдернуть из заряда. Почему при всех действиях фашиста наган Цветкова оставался в кобуре?

Неправдоподобность описания гибели Цветкова навела на мысль проверить и остальную информацию об операции в Талавере, однако ни одного упоминания о ней в литературе обнаружить не удалось. Ничего не дали и расспросы участников испанской войны — эту операцию не помнили ни разведчики-диверсанты, ни переводчики, ни летчики; например советник действовавшего в районе Талаверы разведотряда Старинов (в Испании — Вольф), советник другого такого же отряда Спрогис (майор Артуро), тоже работавший в районе Талаверы. Не упоминал о ней и старший советник по военной разведке республиканской Испании Хаджи Мамсуров.

Таким образом, версия Талаверской операции и обстоятельств гибели Цветкова не подтвердилась, хотя и не опровергнута. Зато была обнаружена новая. В «деле» появился двадцатилетней давности пригласительный билет в Институт международного рабочего движения на вечер «Международная солидарность трудящихся — традиции и современность». После лекции Генерального секретаря Испанской компартии выступил генерал-полковник Мамсуров, который, рассказывая об участии в Испанской войне советских людей, упомянул Цветкова, погибшего, по его словам, при подрыве железной дороги (имеется звукозапись. — Л. П.). Через полтора года Мамсуров повторил это на страницах «Журналиста», 1968, № 1, с. 59:

Он был опытный подрывник, но со временем стали сказываться усталость, перенапряжение. Цветков нервничал, храбрость его порой граничила с безрассудством. Так было и в последнем бою. Он взорвал эшелон с войсками. Надо было отходить. Но Цветков нарушил запрет и ввязался в бой. Его тяжело ранили. Цветкова вынесли товарищи. Он умер у них на руках. Похоронили его в глухом уголке Эстремадуры.

Герой Советского Союза генерал-полковник Хаджи Мамсуров (1903–1968) профессиональный разведчик. В 1936 году Разведывательное управление Генерального Штаба РККА направило его в Испанию в качестве старшего советника Генштаба республиканской армии по военной разведке. Незадолго до смерти в 1968 году Мамсуров (по его словам) занимал должность заместителя начальника Разведывательного управления Генштаба Вооруженных Сил СССР, преподавал в Академии Генштаба. В Испании Мамсуров (он же Фабер, он же македонский террорист Ксанти или, как его упоминают в западной печати, Санти) занимался организацией военной разведкой в частях и руководил разведывательно-диверсионными отрядами. К концу 1936 года их было меньше десятка. В подчинении Мамсурова находились советские советники этих отрядов, опытные разведчики и подрывники. Например, Спрогис, фактический командир отряда, базировавшегося в Малаге, а затем в Гвадалахаре; Старинов, базировавшийся в Хаэне недалеко от Севильи (правда, за линию фронта он предпочитал не ходить, обучая своих людей на специальном полигоне с искусственными инженерными сооружениями). В том же районе действовал отряд советника Николая (фамилия неизвестна), который вскоре погиб: в бою он попросил гранату, и кто-то из бойцов набегу передал ее. Через несколько секунд граната взорвалась у него в руках. В подчинении Мамсурова был и сапер, старший лейтенант Цветков (капитан Базиль), поэтому свидетельство его вызывает доверие, тем более что есть как будто и свидетель гибели Цветкова; в «Журналисте» приведена часть следующего телефонного разговора: