– Алло? Вы меня слышите? – произнес Цезарь, когда сняли трубку.

На том конце ничего не ответили, молчание пугающей волной растекалось по большому прямоугольному подсобному помещению, размером почти с зал обслуживания магазина, хотя куда менее захламленному. Здесь стояли старый дубовый стол и разнокалиберные шкафы для бумаг, но по большей части пространство оставалось незанятым, огромная железная рольная дверь выходила прямо в переулок. Подсобка служила не рабочим местом, а перевалочным пунктом.

– Все в порядке? – спросил человек по прозвищу Гудини.

В его голосе сквозило раздражение, к которому примешивалось что-то еще – озабоченность и налет участия. Как если бы говорящего беспокоило состояние Цезаря.

– Сегодня вам пришла новая посылка, – сообщил Цезарь.

Гудини сделал паузу, прежде чем ответить.

– Меня не предупреждали.

– Я всего лишь передаю то, что услышал. И, судя по запаху, который она источает, у вас могут быть проблемы.

– Запаху?

– Вонь та еще, – заверил Цезарь.

Гудини понял, на что намекал старик. Фальшивые деньги прямо из-под пресса имели особый запах. Что-то здесь не так. Правительство не стало бы печатать поддельные деньги, значит, замешан кто-то еще. Гудини насторожился.

– Есть догадки, кто ее прислал? – поинтересовался он.

– Я лишь расписываюсь в приемке. Если хотите, могу отправить обратно.

– Нет-нет, все хорошо. Все нормально. Я скоро приеду. Вы ведь поздно закрываетесь?

– На дверях будет висеть табличка «Закрыто», но я никуда не уйду.

Гудини получил всю нужную информацию. Он со щелчком отключился.

Цезарь повесил трубку и, кренясь на левую сторону, опустился в кресло. Семеро погибших. У него появился шанс загладить свои грехи.

– Приедет? – спросил из-за спины старика Зиг.

– Если положить мясо в капкан, лев не замедлит пожаловать, – отозвался Цезарь. – Вопрос только, что с ним потом делать.

* * *

Хоумстед, штат Флорида Десять лет назад

Ноле шестнадцать лет.

– А ну пошли… быстро, – прорычал Ройол, резко хватая Нолу за руку.

Завтрак был окончен, девочка мыла посуду на кухне. Из крана бежала вода. Нола потянулась, чтобы закрыть его, однако Ройол уже тащил ее вон из комнаты. Если не выключить воду, за это потом тоже достанется.

– Что я такого сделала? – спросила Нола, прокручивая в уме последние несколько часов.

Субботняя стирка уже начата, все, что необходимо, куплено, мелочь со сдачи она ссыпала обратно в хозяйский кошелек, по обыкновению прикарманив пару монет по двадцать пять центов. Неужели из-за них?

– Шевели задницей! – прикрикнул Ройол, пинком распахнул сетчатую дверь и вытащил девочку во двор.

На пути к опрокинутому детскому плавательному бассейну Нола зацепилась ногой за неровно уложенную плитку. Она хорошо знала, что скрывал бассейн – яму, которую она начала копать сразу же после переезда в новый дом.

– Ты это видишь? – спросил Ройол.

Нола семенила за ним, стараясь не упасть, на руках – мыльная вода, на кончиках пальцев лопались пузырьки. Рядом с детским бассейном лежала лопата с заостренным лезвием.

– Дура! Сюда смотри! – Ройол ткнул пальцем в небо.

Уже рассвело, но луна – бледное полукружье – все еще висела в голубеющем небе. «Как рисунок мелом», – подумала Нола.

– Выбирай!

– Что?

– Выбирай! Солнце или луна? – Ройол по очереди показал на оба светила, хотя солнце еще толком не взо-шло. – Выбирай!

Нола не решалась что-то сказать, опасаясь подвоха. Ройол был слишком спокоен, но его голос звучал… счастливо.

– Ну давай же, Нола, выбирай! Солнце или луна?

– Я не понимаю.

– Слушай, я знаю, отец из меня никудышный. Я ничего тебе не покупаю на доходы от бизнеса, – сказал Ройол, имея в виду подделку паспортов и других документов, которые поставил на поток. – Деньги приходится вкладывать в принтеры и ламинаторы, а не тратить на бесполезные игрушки и подарки. Зато мы нормально живем, у нас есть дом, – продолжал он. – Эту историю мне кто-то рассказал, а может, в кино видел или вычитал в книге. Папа предлагает детям выбрать звезду на небе. Подарки богатых детей со временем превратятся в прах, а этот останется навечно, сечешь? Вот я и подумал… Не знаю… Если звезды годятся, то почему не солнце или не луна? Ведь сегодня у тебя день рождения, правильно?

Нола кивнула. О ее дне рождения Ройол прежде никогда не вспоминал и тем более никогда ничего не покупал, все деньги уходили на расширение «бизнеса», который недавно привлек внимание нового босса, мистера Квентина Уэсли.

По рекламе на автобусах («Проблем целый лес? – Тебе нужен Уэс!») Нола знала, что Уэсли работал местным иммиграционным адвокатом. Жулик, решила она про себя, вспомнив, сколько фальшивых карточек социального обеспечения, счетов за телефон и водительских удостоверений (в комплекте с магнитными полосками) Ройол выдавал на-гора в спальне их дома для сотен клиентов-нелегалов Уэсли. Квентин сразу оценил Ройола по достоинству: «Ты настоящий мастер своего дела».

Из объявлений в автобусах было ясно, что Уэсли не гнушался и уголовным правом, и это притягивало бывших зэков. Ройол не чурался уголовников – в его глазах любой заслуживал новый шанс в жизни – хотя, когда Уэсли попросил сделать первоклассный набор документов для пятидесятилетнего педофила, которому надоело, что о нем все знали, Ройол наотрез отказался.

– Чего вдруг нос задрал? Педофилы платят по высшей ставке, – поддел его Уэсли.

– Плевать, – огрызнулся Ройол. У каждого, даже у таких как он, есть свой предел.

– Это мой подарок, – сказал приемный папаша Ноле. – На твой выбор: солнце или луна. Задолбала уже, выбирай быстрее.

Нола посмотрела на небо и тихо ответила:

– Луна.

– Ага, – поддакнул Ройол, задрав голову. – Я бы тоже ее выбрал.

Они постояли во дворе еще около минуты, разглядывая новый – и единственный – подарок ко дню рождения Нолы.

Наконец Ройол направился обратно к дому, то и дело оборачиваясь на Нолу.

– Я не конченый подонок, знаешь ли…

* * *

Вашингтон, округ Колумбия Настоящее время

Кофе Фините не понравился.

Обещали особую индонезийскую смесь – ирис, цитрус и терпкие травы. Горький вкус напитка говорил о том, что бобы смололи слишком мелко. Типичная ошибка. Для полноты вкуса помол должен быть грубее. Финита тут же вспомнила ароматный холодный кофе, который пила в Киото в тот вечер, когда выследила и вскрыла вены немцу-стукачу, всегда пахнувшему настоем от кашля.