— Бездна! — закричал я и со всей злости ударил в стену кулаком, чтобы выплеснуть наружу весь скопившийся жар безнадежности и собственного бессилия.

— Асад, — не побоялся подойти ко мне Хаэль и опустить руку на мое плечо, пока я пытался отдышаться. — Нельзя оставлять Тесс в Ароне. Я почувствовал, что и ребёнок отравлен льдом.

Я повернулся к магу и замотал головой.

— Что?

— Тессианну нельзя оставлять в Ароне. Здесь ее уничтожат, как только ты улетишь воевать, — у него на лице выступила испарина и старик трясущейся рукой потянулся к платку. Промокнул губы и схватился за сердце. — Я могу скрыть от Даэрона такую мелочь, как невинность или метку истинной пары, но магию Айшура и беременность он почувствует в ней, когда будет завершена церемония. Как только Тесс ступит в источник, чтобы скрепить вашу связь, он распознает в ней холод. А теперь представь, чем может все это закончится. Я думал, она сумеет побороть заразу, но у нее не получилось.

Я начал нарезать круги по лаборатории, стараясь собрать обрывки мыслей в единую картину, но у меня не получалось. Ошарашенный такими новостями, я мог лишь злиться на самого себя.

— Что будет, если я не уничтожу Айшура? — остановился и метнул взгляд на Хаэля, который прижался спиной к стене, теребя в руках платок.

— Я могу поддерживать ее эликсиром, но как долго — неизвестно. Да и ребенка избавить от холода никак не получится.

— Они умрут? — сорвалось с губ мертвецким голосом.

— Да, — шепнул он тихо, а я нащупал кресло, сел на его край и уронил голову в ладони. Выпустил когти, начал до боли оттягивать волосы, в бессмысленной попытке как-то найти выход из этой ситуации.

— У меня есть план, Асад, — вдруг подал голос маг, и я с надеждой посмотрел на него. — Если сделаешь все так, как я скажу, сможем выиграть время.

— Говори, — сейчас я готов был на все.

Тессианна

— Наступил один из великих дней в Ароне! — помпезно выпятив живот, Даэрон вскинул ладони к небу и обратился к сидящим на трибунах драконам. Среди них была и королевская семья. Король Атэон, особенно выделяющийся среди остальных яркой медовой копной волос, его худенькая невысокая жена-королева, темноволосая и красивая, как богиня, и юная принцесса — такая же огненно-рыжая, как отец. Разглядывая их лица, я на миг подумала, что уже где-то их видела, но стоило жрецу произнести заветные слова приветствия и пригласить женихов в зал — забыла все мысли и устремила взгляд в осветленный магическим лучом коридор.

Шестеро высоких, крепких мужчин шли нам навстречу. И один из них — мой. Асад лиэн Тоер — красный дракон и воевода короля, мой будущий муж, моя вера и надежда.

Я так волновалась, что меня даже слегка мутило, но глянув на рыжую довольную морду Элоры, что не сводила глаз с моего жениха, хотя ее выбрал другой мужчина, быстро взяла себя в руки. Я выдержу церемонию, выдержу все ради Асада. Никто не встанет между нами.

— Первым выберет невесту Эмин лиэн Раос, — Даэрон показал рукой в сторону и пригласил к себе молодого и высокого дракона, с волосами цвета сухой пшеницы.

Мужчина выпрямился, отделился от группы женихов и встал в центр магического круга для озвучивания обета и определения с выбором.

— Я выбираю дарвию Ланг, — и повернул бледное лицо к темноволосой и тощей Ромии, протянул ей худую руку. Девушка окинула нас прощальным взглядом. Мы не сильно сдружились за период отбора, но все-таки что-то щемящее в этом событии было.

Я слабо улыбнулась, кивнула девушке. Она склонила голову в ответ, показав всем красивую плетеную прическу на черных-черных волосах, и, придерживая пышную юбку, поплыла к жениху.

Рядом они смотрелись красиво. Девушка нежно сияла румянцем, глядя на дракона, а жених не сводил глаз с ее губ. В этом было что-то такое, что вызывало улыбку.

Даэрон поднял посох, сверкнув алым навершием, и, прочитав незнакомое заклинание, развеял над парой алый свет. Тот плавно опустился, будто покрывало, и вспыхнул золотом, разлетаясь в стороны сверкающей пыльцой.

— Лиэн Эмин и дарвия Ромия, пройдите в зал пар и ожидайте окончания отбора. Если никто больше не заявит права на невесту, вы, лиэн Эмин, станете полноправным наречённым для высокородной дарвии и будущей матери красных драконов. — Жрец жестом попросил их спуститься по световому коридору. И они покинули зал под ошеломительные аплодисменты.

— Следующим выберет невесту, — жрец поднял руку, заставляя зал затихнуть, почему-то бросил в меня горячий взгляд и, поморщившись, повернулся к Лорсу.

Дракон кинул долгий взгляд на Асада, а потом спокойно вышел на постамент и по-военному строго отчеканил:

— Я выбираю дарвию Винн, — и посмотрел прямо на рыжую.

Элора неприятно скривилась, но все-таки выступила вперед и, не оборачиваясь, пошла к Лорсу.

Их Даэрон так же осветил алым и попросил выйти из зала. Рыжая напоследок все-таки бросила в меня ненавистный взгляд, а я не могла распрямиться от страха, что скоро и сама пойду по тому же пути. Все тело дрожало, зубы цокали друг о дружку. Горечь во рту растеклась сильнее, мутило и крутило, и я испуганно пыталась словить взгляд Асада, но он смотрел прямо перед собой и будто ничего не видел. Таким отстраненным и холодным я его еще никогда не видела. Вчера, когда мы прощались, он выглядел намного лучше и светлее. Что-то случилось?

Я еле стояла. Ноги подводили в коленях, а тяжелое многослойное платье оттягивало плечи.

Погрузившись в переживая и пытаясь все-таки выловить взгляд поддержки Асада, я пропустила, кого выбрали остальные женихи. Опомнилась, когда над залом прогремел голос Даэрона:

— И последний жених — Асад лиэн Тоер!

Гости взорвались, я дрогнула и взглянула на дракона. За весь вечер он впервые посмотрел мне в глаза, но как-то иначе, затравленно, горько. И я не понимала, что значит его выражение мрачной маски на лице, откуда появились заломленные складки между бровей.

Сердце барабанило уже не в груди, а в животе, стягивая нутро болезненным узлом. Затошнило. Так сильно, что я прижала ладонь к губам, чтобы не выплеснуть на мраморный пол те крохи еды, что в меня сегодня влезли.

Воевода ровным шагом ступил на постамент и, глядя вперед на королевскую семью, четко сказал:

— Я выбираю дарвию… — повел шеей и рукой, будто у него онемело плечо, и договорил, разрезая мое сердце на куски:

— Дарвию Винн.

Асад

Оказывается, я раньше ничего не знал о боли. Никогда не испытывал ее самую острую грань. Ее ни с чем нельзя сравнить. Разве что казалось, что кто-то с маниакальным упорством вгоняет в мою грудь клинки и безжалостно прокручивает их, вспарывая живую плоть до мяса. Я физически ощущал, как внутри меня течет кровавая река, опустошая мою оболочку. Вместе со словами, которые я произнес на церемонии, ушла и вся моя жизнь.