– Если я вас правильно понял, вы хотите попробоватьпоискать, отталкиваясь от последних дел Платонова?

– Ну да, в частности, меня интересуют детали уральскогодела. Может быть, Тарасова и Агаева убили именно потому, что они слишком многознали про уральские махинации.

Генерал замедлил шаг, потом остановился. Видно, руки у неговсе-таки начали мерзнуть, потому что он зябко поежился и засунул их в карманы.Поредевшие волосы на голове обнажали хорошей формы череп, и, глядя на него,Настя с удивлением поймала себя на мимолетно мелькнувшей мысли, что ей,оказывается, могут очень нравиться лысеющие мужчины. До этого она всегдасчитала, что недостатка волос на голове надо стесняться, а мужчины, которые ейнравились, всегда были обладателями густых ухоженных шевелюр. Теперь же,поглядывая искоса на пятидесятилетнего генерала, она думала о том, что он ейужасно нравится. Несмотря на начавшееся облысение. Несмотря на то, что он былчуть ниже ее ростом. Несмотря на то, что через месяц с небольшим она выходитзамуж. Несмотря ни на что… Генерал Заточный ей нравился, и все тут. И каксыщик. И как генерал-руководитель. И как мужик.

– Вы сказали «может быть». Может быть, Тарасова и Агаеваубили из-за уральских дел. А что, может и не быть? – наконец прервалмолчание Иван Алексеевич.

– Конечно, – удивленно ответила Настя. – Хотите, явам назову с ходу не меньше десятка причин, по которым мы в течение трех сутокполучили два трупа – Агаева и Тарасова. И Уральск – только одна из них.

– Но зато самая очевидная, – возразил Заточный.

– Вот это-то и плохо. Меня всегда настораживает самоеочевидное. Такое чувство, будто в глаза насильно пихают.

– А вы этого не любите? – насмешливо спросил генерал.

– Не-а, – она помотала головой. – Терпеть не могу.

– Вы очень независимы, наверное?

– Очень.

– И внушению не поддаетесь?

– Ни в какую. Со мной два гипнотизера однаждымучились-мучились, так ничего и не сумели сделать.

– А овсянку вы любите?

Настя от неожиданности споткнулась и, чтобы не упасть,ухватилась за рукав синей куртки, в которую был одет Иван Алексеевич.

– Овсянку? – недоверчиво переспросила она. – Я неослышалась?

– Нет, я спросил именно про овсянку. Так любите или нет?

– Ненавижу.

– Жаль, – шутливо вздохнул он. – А я люблю. Несошлись во вкусах. Ладно, Анастасия Павловна, я, как крупный руководитель,своей властью распределю работы. Не возражаете?

– Нет, пожалуйста.

– Я попробую выяснить все, что можно, насчет Уральска. А вызаймитесь оставшимся десятком причин, по которым в течение короткого времениубиты два человека, связанные и с Уральском, и с Платоновым. По-моему,справедливо, как вы полагаете? Я – начальник, поэтому мне – одну версию. Вы талантливыйподчиненный, поэтому вам – десять.

– Как скажете, Иван Алексеевич, – ответилаНастя. – Спасибо, что взяли на себя Уральск.

– Почему?

– Терпеть не могу всякие экономические хитрости. Меня от нихтошнит, – призналась она.

– Не понял.

Генерал снова остановился и пристально поглядел на Настю.Брови его чуть приподнялись над желтыми глазами, лицо было холодным и каким-тоотчужденным.

– Что значит «тошнит от экономических хитростей»?

– А то и значит, что тошнит, – ответила она с внезапнойзлостью. – Единственный предмет, по которому у меня в университете былачетверка, это политэкономия. У меня с ней отношения с самого начала несложились. Видимо, это генетическое, природное, с этим ничего нельзя поделать.Меня тошнит от слов «банк, кредит, эмиссия, инфляция, биржа, акция». Мне всеэто неинтересно. Мне от этого скучно. Понимаете?

– Чудеса какие-то, – удивленно развел рукамигенерал. – Мне о вас говорили, что вы такая умница, такая способная, чтовы занимались математикой, у вас прекрасная память. Так неужели вы не можетеосвоить такую ерунду, как основы экономической теории? Вы же знаете четыреиностранных языка…

– Пять, – машинально поправила его Настя.

– Да? Тогда тем более. А вы сидите в уголке и плачете, чтоне можете чего-то сделать, вместо того чтобы вытереть слезы, взять в руки парукнижек и быстренько выучить все, что нужно. Стыдно, девушка.

– Вы не поняли, Иван Алексеевич. Вы, конечно, во всем правы,я могу взять в руки книги и за три дня въехать в проблему. Но я не хочу.

– Но почему же?

– А потому, что мне это скучно. Деньги никогда не бываютпервопричиной убийства. Они могут быть поводом, они даже могут быть второйпричиной. Но первой – никогда.

– И опять я вас не понял. Я всегда считал, что деньги,корысть – одна из самых распространенных причин, по которым одни люди убиваютдругих. Разве нет?

– Нет, конечно. Причина совсем в другом. Причина в том, длячего человеку нужны эти самые деньги. И ответ на этот вопрос лежит в областиобычных человеческих чувств, а никак не в области экономической теории. Человекхочет власти. Он хочет физического и материального комфорта. Илипсихологического комфорта. Или он хочет добиться женщины, которую любит. Или онхочет сохранить свою жизнь. Для всего этого могут быть нужны деньги. Но если быдля этого были нужны не деньги, а что-нибудь другое, он бы все равно убил,только не того, у кого есть деньги, а того, у кого есть это «другое». Но он бывсе равно убил. Потому что то главное из области человеческих чувств, ради чегоон убивает, оказалось сильнее, чем библейский запрет убивать. Вот что мнеинтересно, Иван Алексеевич. Мне не важно, каким способом человек получаетденьги, как он их ворует и отмывает, потому что для этого есть служба борьбы сэкономическими преступлениями и служба борьбы с организованной преступностью икоррупцией, где вы и трудитесь, товарищ генерал. Мне важно понять, зачемчеловек это делает. Мы как-то привыкли, что ответ «он хочет иметь много денег»сам по себе является окончательным и никаких дальнейших разъяснений не требует.Дескать, желание иметь много денег абсолютно естественно, так же, как желаниежить и сохранять при этом свободу.

– А что, на самом деле это не так? – ироничнопоинтересовался генерал.

– Конечно, нет. Желание жить заложено природой, этонормальный здоровый инстинкт. А вот желание иметь много денег – это ужесложнее. Что человек будет делать с этими большими деньгами? Потратит на еду?На путешествия? На создание надежной охраны вокруг себя? На женщин? Пустит воборот? Или положит в чемодан, как Корейко, потому что для него психологическийкомфорт, осознание себя миллионером, вполне самостоятельная ценность? Вот чтоважно, Иван Алексеевич. Потому что на убийство идут ради этого, а деньги – этотак, вторично.