мы оказались на гористой местности в десяти километрах отсюда.

— Ну да! — Бракас смотрел на них с сильным недоверием, — А с каких это пор в торговые гильдии Златоградья принимают антийцев?

— Каких антийцев, — занервничал Марк.

— Таких как ты, дурень! — Бракас указал на него остриём своей секиры, — Вы из нас дураков не делайте! Посмотри на себя, на то, как одет. На тебе антийская одежда. И к тому же какой-то слишком большой крюк вы сделали от лесных берегов до Внутреннего Моря.

— Вы явно плыли из Анта, — перехватил разговор, Виктор, — ты уж не обижайся, Шила, но я не припомню, чтобы в Лесном Королевстве ликов принимали в торговые гильдии. Кто вы такие?

Марк занервничал, а вот по Шиле видно не было. Он некоторое время мялся, не решаясь, что-либо ответить, а в следующее мгновение скорчился от боли, схватившись за сломанный нос. Виктор вгляделся в шелохнувшийся возле них песок и в следующую секунду, моментально выхватил меч из ножен на спине, и метнул его им под ноги. Меч, со светящимися синими символами, воткнулся в песок, заставив Марка откатиться в сторону. Шила всё также спокойно сидела, смотря на оружие. Виктор протянул руку вниз, после чего меч сам вернулся ему в ладонь с насаженной шестилапой полуметровой ящерицей жёлтого цвета с большим колючим гребнем на спине.

— А вот и сахлафак на ужин! — довольно произнес Виктор, — Ладно, уже темнеет. Тебе, Марк, нужно нос вправить и ногу обработать, а то далеко не уйдешь. Переждём ночь здесь, заодно послушаем вашу историю. Шила, помоги Бракасу с палаткой, только ни в коем случае, не давай ему делать всё самостоятельно. Фима, осмотри пацана.

Фимало, спрыгнул со скапи и подошёл к Марку, оттягивая ему штанину, чтобы осмотреть рану. Когда он дотронулся до антийца, то удивленно уставился на него.

— Ого! Господа, у нас здесь не просто антиец, у нас здесь чародей!

***

— Если будешь шевелиться, то я тебе весь нос вырву! — Бракас держал Марка одной рукой за волосы, а другой схватил поломанный нос.

Антиец, стонал и пытался вырваться из его рук, и причина была понятна, ведь не каждый сможет выдержать вида зловещей морды.

— Хватит! — кричал он, — Отпустите! Слишком больно! Вы вообще знаете что делаете!?

— А кто сказал, что я это умею? — Бракас остановился, вопросительно посмотрев на Марка, всё также, не отпуская мальчишку.

— Ведь сами вызвались вправить мне нос!

— Я помню. Но, увы, парень, я лишь имею небольшое понимание этого, — Бракас изобразил грозную улыбку, напугав парня ещё больше, — учиться никогда не поздно, да?! А тут такой шанс!

Он снова потянул Марка за нос, и их борьба вновь продолжилась. Марк ныл, Бракас хохотал.

— Ну, всё ладно, вы меня развлекли ребята, — улыбаясь, сказал Фимало, — ты зачем ему нос на себя тянешь, садист? У него обычное смещение, просто вправь переносицу влево.

Бракас с удивленным видом посмотрел на Марка, после чего изменил положение своих пальцев на носу и с хрустом сместил переносицу, как и сказал Фимало. Марк закричал и, освободившись от рук наемника, упал на колени, схватившись руками за лицо, унимая боль. Бракас взял его за руку, моментально поднял парня и осмотрел проблемную часть тела.

— Другое дело! — вновь отпустив Марка, сказал он, — Но ломать их всё же приятнее.

Они сидели впятером в небольшой палатке площадью в несколько метров. Она была наполовину зарыта в песок и присыпана сверху, для того, чтобы не привлекать внимания слишком любопытных плакальщиков. В самом верху в воздухе застыл небольшой белый огонек, созданный магом и обеспечивающий им свет. В центре палатки был установлен деревянный вертел, на который Виктор насадил, распотрошенного сахлафака и медленно покручивал, пока Фимало, выставив руки вперед, издавал из них сильный жар, готовя пустынную ящерицу к ужину.

В ожидании ночи, они слушали историю Марка, о его доме, погибших родителях и дедушке, который пожертвовав собой, дал внуку шанс бежать морем из Анта. Он рассказал им о своей магической природе и о том, как до недавнего времени удачно скрывался целых пятнадцать лет. Шила рассказывать о себе не стала, кроме того, что попала в плен к мертвецам в Лумрийских просторах и довольно продолжительное время пробыла узницей в тёмном карцере. У Марка было лицо человека, потерявшего всё: семью, дом, лучшего друга. По нему было видно, что он не имел желания жить, постоянно смотря куда-то в пустоту. Боль, которая его мучила, вовсе не телесная. Виктору было это знакомо.

Фимало перестал печь сахлафака, и Виктор принялся снимать его с небольшого вертела. Он уложил тушку на маленькую дощечку и передал Фиме. Его ладони, засветились белым светом, и он принялся водить ими по сахлафаку. Спустя минуту, он перестал использовать магию, и быстро отломав одну из лап, принялся откусывать мясо, передавая дощечку Бракасу.

— Держи, антиец! — Бракас протянул ящерицу Марку, — Ешь! Вырастишь таким же большим и сильным как дядя Бракас!

— Я не буду есть ящерицу! — наотрез отказался Марк, — По-вашему, это нормально? Вы просто приготовили её на руках чародея, без какой-либо обработки…

Бракас, свободной рукой схватил его за воротник, чуть ли не вплотную, прижимая к себе, оскалив зубы.

— Ты хочешь сказать, что дядя Бракас, жрёт дерьмо? Хочешь сказать, что не хочешь вырасти таким как он?

— Я, я не это хотел сказать, — испуганно оправдывался мальчишка, — просто, я привык есть только проверенную пищу… Кукурузу, например. У меня ещё есть пара кочанов, если хотите, то можно…

Бракас отломал еще одну лапу ящерицы и сунул Марку в руку, после чего отпустил его.

— Все мясные деликатесы и изысканные пустынные овощи мы съели за минуту до того, как встретили вас, так что жри, что дают. Другого не будет!!! — крикнул он на Марка, заставив больше не произносить ни слова.

Шила спокойно приняла предложенную ей еду и, отломав кусок мяса, пересела поближе к краю палатки. Развернувшись, она сняла маску для того, чтобы поесть. Последним, сахлафак дошёл до Виктора, который также оторвав себе большой кусок, принялся есть, поставив дощечку с мясом в центр, где был вертел.

Пока все молча ели, Марк так и не решался попробовать предложенную ему пищу, а, только сморщившись, недоверчиво смотрел на неё. В следующее мгновение он поймал на себе грозный взгляд Бракаса, который только одним своим видом показал, что будет, если тот откажется есть. Бракас сделал, то, что умел всегда — поселил страх к себе внутри незнакомого ему человека. Марк, не имея никаких аргументов, немного надкусил лапу сахлафака и принялся жевать. От удивления он расширил глаза,