Ну и пусть. Без нее жизнь все равно не имеет смысла.

ОН ждет смерти, но та не торопится. И тогда ОН решает попытаться выжить.

ОН садится и смотрит сквозь отверстие вверху на кусочек неба. Умоляет облака подсказать, как вылезти отсюда, как не погибнуть от голода в этой темнице.

И тогда что-то падает с неба.

– Итак, вам это удалось. Вы здесь. Спасибо, что пришли. Спасибо, что читаете мои строки. Теперь приготовьтесь удивиться.

Вся сцена напоминала картину на библейский сюжет. Исидор Катценберг держал в руках письмо. Лукреция светила ему. Анж Ринзули пытался читать через его плечо.

Исидор Катценберг неторопливо разбирал написанное.

– Я, профессор Пьер Аджемьян, находящийся в этот чудесный майский день в ясном уме и твердой памяти, много размышлял о происхождении человека. Кстати, мне всегда казалось, что считать предком обезьяну – тупиковое направление. Нет никакой причины, которая вдруг заставила бы ее превратиться в человека.

В этой головоломке не хватало одного кусочка. Я искал его всю жизнь и нашел здесь.

Животное, свалившееся с небес, к счастью, съедобно.

Спасшиеся от землетрясения смотрят друг на друга, принюхиваются. Оба решают, что другой пахнет мясом.

Голод заставляет их нервничать.

Отбросив сомнения, ОН бросается на противника, ощерив зубы и сжав кулаки. Тот принимает вызов и наносит ему удар в живот. Поединок идет не на жизнь, а на смерть. Они прерываются, только чтобы перевести дыхание.

Их силы примерно равны, и дуэль становится еще более захватывающей. Они сражаются два дня подряд.

На третий день усталость и голод вынуждают противников разойтись. Они не спят. Каждый знает, что малейшее проявление слабости будет использовано врагом.

– Здесь, в этой пещере, напоминающей по форме котелок, произошло одно событие. Я попытался восстановить прошлое, изучая древние следы. Событие, о котором я говорю, и я абсолютно в этом уверен, было актом любви. Здесь примат совокупился с животным другого вида. Вот моя истина: от этого противоестественного акта родилось новое существо, гибрид, человек.

Что же это было за животное? Какое-то время я считал, что это был союз примата и гиены. Это объяснило бы нашу якобы уникальную способность смеяться. «Смех – свойство человека», – сказал философ Анри Бергсон. Он забыл о гиене.

Потом я думал о союзе примата и льва. Это объяснило бы мини-гриву на макушке нашего черепа.

Животные смотрят друг на друга, не скрывая непряизни.

И тут происходит нечто. В отверстие падает спелое манго.

Манго.

Какое-то время они оценивают ситуацию. Для них это случайное событие значит очень много. Оно значит, что они могут питаться не друг другом, а как-то иначе. Теперь они вместе могут питаться тем, что падает сверху.

Первое – они встречаются.

Второе – они пытаются определить, кто сильнее.

И третье. Если ни один не может побороть другого, они рассматривают вариант сотрудничества.

Оба понимают, что если не будут пытаться уничтожить друг друга, то смогут отдохнуть и выспаться.

Дело стоит того.

ОН делает первый жест. Берет плод, разламывает на две части и протягивает половину другому животному. Сначала осторожно, а потом жадно они оба уплетают манго.

Плод помог им выйти из ада.

Манго.

Спасенные манго… Кто бы мог подумать?

В пещеру падает и другая пища. Растения. Животные. Маленькие антилопы импала. Кролики. Мангусты. В основном дичь, спасающаяся от хищника и не заметившая норы.

Обитатели каменного мешка питаются все лучше и лучше. Они даже находят во впадинке источник питьевой воды. Их тюрьма становится уютным гнездышком. Более того, каждый понимает, что нуждается в товарище, чтобы убивать падающую в отверстие мелкую дичь. Не говоря уже о ситуации, когда к ним может провалиться лев или леопард. Тогда, чтобы победить хищников, они обязательно должны драться вместе.

– Пленником бок о бок с приматом оказалось не случайное животное. Встреча была судьбоносной. Но логично предположить…

Однажды в отверстие свалилась змея. Она укусила ДРУГОГО в лицо. ОН сразу же понял, чем это грозит им обоим. Ему нужен ДРУГОЙ, чтобы выжить. Его надо спасать.

ОН высасывает яд, лижет ранку, пытается избежать заражения, быстро сплевывая. Так делал старый вожак. ОН видел, что так можно спасти другого.

ДРУГОЙ удивлен, но не сопротивляется.

Это их первое прикосновение. Другое животное смотрит на него с благодарностью.

И тут ОН сам не понимает, что на него находит. Его товарищ по заключению не примат, но это самка. И, может быть, просто от нехватки любви, он начинает делать немыслимое. ОН совокупляется с ДРУГИМ так, словно это ОНА. ОН занимается любовью с ДРУГИМ, думая о ней.

ДРУГОЙ превращается в НОВУЮ НЕЕ.

– Статья доктора Ван Лизбет дала мне ключ. Она писала, что у человека девяносто девять процентов общих генов с шимпанзе, но органы обезьян не совместимы с человеческими. Поэтому для пересадки специалисты вынуждены заимствовать почки, легкие или селезенку у другого животного, имеющего очень близкий к человеческому генетический код…

После совокупления у обоих остается такое чувство, будто они совершили святотатство. Они с облегчением думают, что сородичи ни с той, ни с другой стороны ничего не узнают об их «сближении».

Они молчат и смотрят друг другу в глаза. Их потрясает то, что, несмотря на внешнюю непохожесть, в их глазах одинаковая нежность.

Анж Ринзули и Лукреция начали проявлять раздражение. Они слушали неторопливый и серьезный голос Исидора Катценберга и спрашивали себя, не доставляет ли ему удовольствие испытывать их терпение.

– Это другое животное мы знаем очень хорошо. Мы так часто видим его, что даже не обращаем на него внимания. А ведь все наталкивает нас…

Они изучают друг друга. У них разная форма черепа. Уши у НОВОЙ НЕЕ более острые, чем у прежней. Лицо более вытянуто вперед, выступающие зубы придают ей необычный вид. А шерсть похожа. Сверху коричневые волосы, под ними розовая кожа.