— Повезло тебе, княжич, поживешь еще, — ворчливо, но уже беззлобно сказал колдун, а потом безразлично так добавил: — Правда, недолго, это все равно уже не остановить. Равновесие должно восстановиться.

Старик натужно закашлял, проклятие уже перешло в активную фазу.

— Откуда ты столько знаешь о проклятии ромалов? — зачем-то спросил я его.

Колдун довольно усмехнулся, хитро уставился на меня.

— Понравилась история? Знаешь, чем она закончилась?

— Конечно, знаю. Ведьма прокляла ромалов, привязала их кровь к волчьему духу, за то, что они приписывали свое воровство зверю.

— Верно, — вздохнул старик, — ромалов прокляла моя прабабка. Я бы тебе больше рассказал, но времени, сам видишь, мало.

Инесс подошла к нам, кровожадно улыбнулась, обращаясь к колдуну:

— Ну что, Демьян Акимыч, готов отправиться к своему господину?

— Готов, — смиренно кивнул колдун.

Инесс подлетела ко мне, склонилась, на миг застыв. Сковывающую меня тень она наверняка не видела, потому что смотрела на метку. Резко взмахнув рукой, Инесс всадила кинжал мне в бок, заставив дернуться всем телом от боли. В глазах на миг потемнело, бок обожгло, хлынула кровь.

Я судорожно задышал, концентрируясь на лице Инесс, пытаясь использовать технику отвлечения от боли. Немного самовнушения, немного веры в то, что вскоре все закончится, и боль постепенно начинает утихать. К боли я был привычен, но зачастую ранения я получал в бою, когда адреналин так разгонял кровь, что многие раны оставались незамеченными. Сейчас же, когда я был прикован к полу, а тело было не настолько крепким, боль ощущалась куда значительней.

Инесс звонко выкрикнула какие-то слова на древнем языке. Тень неожиданно начала уползать прямиком в кинжал, который все еще был воткнут в мой бок. Словно бы сам кинжал засасывал эту тьму внутрь себя.

Инесс вынула из меня кинжал, снова заставив вздрогнуть. Она не слишком осторожничала, но в ней я был уверен, она знала, что делала. Ее удар пришелся ровно в прошлый шрам и без сомнения она не задела органы.

Я ощутил, наконец, свободу. Больше меня ничего не сковывало, я мог спокойно шевелиться, но ритуал еще не был завершен. Когда охотник окончательно исчез, вместе с ним испарилась и метка.

Инесс быстро всадила кинжал в бок колдуна, тот натужно застонал от боли, выругался, и резко замолк, тяжело задышав. Его рубаха быстро взмокла от багряной крови. Из меня кровь так же хлестала. Еще несколько трупов чернокнижников, убитых вурдами, кровь была повсюду. Я видел, как занервничали вурды — здесь слишком много крови, и им все сложнее себя сдерживать, не все имеют такую же выдержку как графиня. Инесс это тоже заметила.

Инесс торопливо вытащила кинжал из колдуна, занесла над его головой.

— Прощай, Демьян, — сказала она, в ее голосе я уловил едва заметную печаль.

— Прощай, встретимся в чертогах тьмы, — ослабшим голосом ответил он ей и Инесс воткнула кинжал прямо в лоб колдуну.

Он надсадно выдохнул и застыл, уставив застывший взгляд в потолок.

Инесс какое-то время смотрела на колдуна, потом вытянула кинжал, скривившись, вытерла его о рубаху колдуна.

— Теперь ты мне должен втройне, Ярослав Гарван, — без тени игривости, с которой она обычно говорила, очень серьезно сказала Инесс, и начал перечислять, загибая пальцы: — За ту информацию, что я тебе раскрыла, за спасение, и за то, что избавила от темной метки.

Я не ответил, кровь хлестала из меня слишком быстро, в голове шумело, а перед глазами все плыло.

Увидел, как ее ребята уводят единственного выжившего чернокнижника. Того самого, голубоглазого, который должен был всадить в меня кинжал.

— На допрос его отвезете? — спросил я. Собственный голос показался чужим и донесся словно через толщу воды.

— Нет, — настороженно протянула Инесс, рывком опустилась рядом, заглядывая мне прямо в глаза. Я понял, что она пыталась сделать, поэтому резко поставил ментальный блок. Удивительно легко получилось, значит, колдовство Демьяна наконец оставило меня.

— Ты мой должник, Ярослав, впусти, — с нажимом протянула Инесс.

— Ну уж нет, память я тебе стереть не дам, — усмехнулся я. — Зачем он вам? Вы его ведь явно не на допрос забираете.

— Хорошо, — Инесс недовольно поджала губы. — Сейчас сюда приедет твой отец и Хоррийские защитники. Завтра прибудет и команда Крапивина. Скажешь, что чернокнижников было трое, не считая Демьяна. А этого ты никогда не видел. За это прощу тебе должок.

— Весь? — попытался усмехнуться я, вышло слишком натужно.

— Нет, один из, — закатила глаза Инесс, и рывком поднявшись на ноги, явно уже собиралась уйти, но я ее остановил.

— Зачем он вам?

— Считай, что забираю в качестве трофея. На твоем бы месте я не лезла во все это. Теперь ты свободен и можешь благополучно забыть об этой истории и надеяться, что чернокнижники больше не станут тебя трогать.

— Значит, с ними не покончено? Но черная книга ведь теперь у нас.

— У нас, — согласилась она. — Но ритуал они уже узнали и запустили, это не остановить. Их оказалось куда больше, чем полагало следствие.

— Их цель семья императора, — сказал я.

Инесс с подозрительностью уставилась на меня:

— Откуда ты знаешь? Это они сказали?

— Да, — солгал я.

Инесс какое-то время задумчиво смотрела перед собой, потом кивнула:

— Скажи об этом Крапивину, — кивнула она и решительно направилась на выход.

Какое-то время я лежал, пялясь в потолок, потом подумал, что неплохо бы залечить раны, и единственный сейчас доступный для меня способ — обратиться в волка. Мысленно потянулся к нему, к облегчению обнаружил, что волк снова на месте, виновато смотрит на меня из глубин сознания. Кажется, корит себя, что не пришел на помощь, когда я его звал.

Обернуться я не успел. Меня отвлекли. На улице послышался лай волкодавов, заурчали моторы тетраходов, в окне блеснул свет. Быстро комнату заполонили защитники, началась суета. Надо мной склонилось широкое мужское лицо:

— Как вы, княжич? — спросил он.

— Живой.

Защитник махнул кому-то рукой, рядом оказался врач, который поспешил сделать укол живицы, и тут же принялся заниматься ранами.

— Где мой отец? — спросил я, сейчас меня больше ничего не интересовало.

Врач не успел ответить, громкий взволнованный голос отца донесся откуда-то издалека:

— Ярослав!

Я почувствовал облегчение.

— Яр, — отец уже был рядом. Бледный, растерянный, взгляд блуждающий по трупам, отец явно восстанавливал в голове картину произошедшего и теперь очевидно корил себя за то, что бросил меня.