Амалия хотела воспользоваться паузой – пробраться за кулисы, чтобы поговорить с Сюзон, поддержать. Хотя та покинула сцену с высоко поднятой головой, Амалия догадывалась, в каком смятении находится сейчас бедная безответно влюблённая девушка. Однако попасть за кулисы было не суждено. Не успела Амалия сделать и нескольких шагов, её остановила запыхавшаяся Розали.

– Его Высочество Маркель ждёт вас в ваших покоях, – шепнула служанка.

Сердце камнем упало вниз. Зашёл попрощаться? Призрачная надежда, что король отменит наказание, в момент растаяла. Амалия со всех ног бросилась к себе. Тоска когтистой лапой вцепилась в горло. Амалия не знала, как получилось, что этот мужчина стал самым важным в её жизни. Он ещё здесь, а горечь скорой разлуки уже не даёт нормально дышать. Как Амалия переживёт тридцатидневный холод одиночества?

Она влетела в комнату и сразу увидела его. Он стоял у окна. Серьёзный, сосредоточенный, мрачный. Складка напряжения залегла между бровей. Амалия сделала несколько шагов навстречу. Остановилась в метре, замерла. Серые глаза, самые красивые глаза в мире, сегодня смотрели особенно пронзительно. Он будто хотел запомнить каждую деталь.

– Я уезжаю.

Два коротких слова льдом сковали душу.

– Я знаю, – она сделала ещё пару шагов.

Когда-то она боялась этого мужчину, как огня. Боялась даже взглянуть. А теперь желает оказаться в его объятиях.

Маркель взял её узкие ладони и приложил к своей груди. А потом притянул её к себе. Резким отчаянным движением. Не так как делал это раньше – осторожно, боясь спугнуть. По-другому. Решительно, собственнически, будто хотел показать своей пичужке, что отныне и навсегда она принадлежит ему. Будто боялся, что её могут у него отнять. Будто, пока его не будет, она может упорхнуть.

– Пообещай, что дождёшься меня, – попросил, заглянув в омуты медовых глаз.

– Я дождусь вас, Ваше Высочество, – сморгнув слезинку, прошептала она.

– Не так… – покачал он головой, прижимая к себе сильнее.

Она поняла, чего он хочет.

– Я дождусь тебя, Маркель, – её ладони робко скользнули ему на шею.

Маркеля пьянило, когда с её губ слетало его имя. Он поцеловал её. По-настоящему, не щадя. Вложил в поцелуй всю глубину терзавших его чувств: злость, что приходится расставаться, нежность, которая щемила сердце, жажду обладания, которая жгла изнутри. Она трепетала от новых ощущений. Его откровенный, словно близость, поцелуй вызывал у неё смятение. Кончиками пальцев он почувствовал, как жар прилил к её щекам. Но она не противилась. Отвечала несмело, но так чувственно, что он сходил с ума. Невыносимо…

– Амалия… – прошептал ей в губы.

– Маркель…

Амалия держалась за его шею. Иначе бы упала. Пол под ногами качался, будто палуба корабля во время шторма. И всё, что с ней происходило, тоже было похоже на шторм. Волны неизвестных доселе ощущений захлёстывали с головой, сменяя одна другую. Она знала, что запомнит этот день, этот поцелуй навсегда.

Время для неё остановилось. Но там, снаружи, оно тикало. Безжалостно…

– Мне пора, – Маркель осторожно отстранился. Приподнял её голову за подбородок, чтобы поймать взгляд. – Пока меня не будет, можешь во всём рассчитывать на отца. Он позаботится о тебе. Себастин и Арабель тоже обещали любую помощь.

В его взгляде было столько тревоги, будто сам он не очень верил, что три няньки королевских кровей справятся с задачей.

– Всё будет хорошо, – спешно заверила Амалия.

Он полез в карман камзола и достал конверт.

– Тут письмо, – протянул конверт Амалии. – Письмо твоей мамы. Оно чудесным образом сохранилось с тех времён, когда тебе было пять.

– Письмо мамы?

Мир опять начал покачиваться. Сердце выскочило из груди, чтобы забиться в горле. Амалия дрожащей рукой приняла конверт.

– Неизвестно, кому оно адресовано и почему в своё время не было отправлено. Но я подумал, оно должно храниться у тебя.

Амалия прижимала конверт к груди, не в силах дышать от волнения. Ей так мало осталось в память от родителей. А тут письмо!

– Текст зашифрован. Но вдруг ты всё же сможешь прочесть?

У Амалии хватило сил только на кивок. Маркель наклонился к ней и ещё раз поцеловал. Коротко, и волнующе дерзко. А после быстрыми шагами направился к выходу.

Амалия несколько минут стояла неподвижно, а потом прильнула к окну. Дождь барабанил в стекло. Когда он начался? С утра был такой погожий день. Хотя чему удивляться? Осень берёт своё. Впереди только холода и зима.

Она смотрела не моргая, как подхваченный ветром жёлтый лист покружил в воздухе и упал на крышу дорожного экипажа, возле которого суетились слуги. Несколько сумок багажа были занесены внутрь, а потом появился Маркель. Дождь припустил, превратился в ливень, сплошной стеной отгородил от Амалии любимого. Экипаж тронулся. Сердце остановилось…

Она не знала, сколько времени простояла вот так, глядя на сгущающиеся сумерки, в которых растворилась карета. Тоска завладела всем существом – отключила остальные мысли и чувства. Дождь всё лил и лил. Казалось, он зарядил на целую вечность.

Амалия вернулась к реальности только когда заметила, как от дворца стали отъезжать экипажи господ – гостей музыкального салона. Выходит, мероприятие закончилось? А как же Сюзон? Себастин ведь позволил ей остаться только до завершения салона. Возможно, она тоже уже пакует вещи? Или нет? Поменял ли принц решение после её выступления? Амалия испытала укол совести. Возможно, Сюзон нужна поддержка, а она даже не знает, где та сейчас находится.

Амалия отошла от окна. Надо поискать Сюзон. Но прежде ждало ещё одно дело. Руки до сих пор продолжали прижимать к груди письмо. Амалия зажгла светильники и, сев в кресло, аккуратно раскрыла конверт. Внутри обнаружила чуть пожелтевший от времени лист бумаги. С обеих сторон он был плотно исписан знаками. Знаки казались совершенно незнакомыми. Маркель прав – послание зашифровано. Наверное, Амалия никогда не сможет понять, что здесь написано. Но даже само осознание, что эти символы выведены рукой мамы, уже дарило тепло. Она снова вложила лист в конверт, а сам конверт спрятала под подушкой. Когда вернётся, внимательно изучит каждую чёрточку на этом дорогом сердцу послании.

В коридорах дворца стояла тишина. Гости разъехались. Амалия заглянула в комнату Сюзон – пусто. Ноги сами понесли в камерный зал. Интуиция подсказывала, что именно там нужно искать Сюзон. Но нет – похоже, шестое чувство подвело – за чуть приоткрытой дверью – полумрак. Амалия бесшумно скользнула внутрь. Все светильники потушены. Только неприветливый дождливый вечер заглядывал в окна. Но кроме барабанной дроби бьющихся в стёкла капель, были слышны и другие звуки. Кто-то играл на клавесине. Тихую грустную мелодию. Амалия замерла. Медленно плывущая по пространству музыка оказалась пронзительно созвучна тому, что творилось на душе – резонировала с болью, которая сковывала сердце после прощания с Маркелем.