чем-то таком спустя годы, когда тебя в чем-то обвиняют. Она ведь даже словом не обмолвилась об этом раньше, нет? И не каждый совершивший преступление подвергался в детстве насилию. Просто к сведению.

 размещено 4 дня назад пользователем digginforthetruth

Попробуй поработать в службе помощи жертвам насилия. Люди просто хоронят такой опыт. Так происходит сплошь и рядом. Уж поверь.

 размещено 4 дня назад пользователем MakeanewplanStan44

И она была совсем юная все-таки. И полностью под пятой родителей, насколько я могу судить.

 размещено 3 дня назад пользователем SusieClarke1818

Камилла Роуэн – патологическая лгунья. Не думаю, что Найджел Уорд имел к этому какое-то отношение. Или ее отец. То, что ребенок не был найден, не означает, что это не ее рук дело. Это просто означает, что она хитрая. Очень, очень хитрая.

 размещено 3 дня назад пользователем AllieCatz76

Что касается Дика Роуэна, то нет, насколько я знаю, о нем никто ничего не говорил. Уж точно не полиция. Может, не просекли фишку? Кто-нибудь когда-нибудь спрашивал, во сколько он пришел на рождественскую вечеринку?

 размещено 3 дня назад пользователем ProofofLife

Южная Мерсия запорола остальную часть расследования, так почему бы и нет? Эти болваны не в состоянии найти собственный зад даже с картой.

 отправлено 3 дня назад пользователем LongJohnSilver

* * *

Адам Фаули

25 октября

16:15

Я ожидал толпу репортеров у ворот, но после 2016 года эта женщина переехала, и журналюги, вероятно, не смогли ее отследить. Пока. Однако она явно ожидала меня, судя по выражению ее лица, когда она открывает дверь. И даже если не меня, то кого-то вроде меня, человека с полицейским удостоверением.

– Что вам нужно?

– Инспектор Адам Фаули, полиция долина Темзы, миссис Уорд. Могу я зайти на несколько минут?

Ее лицо становится каменным:

– Он мертв…

– Я знаю, примите мои соболезнования…

– У него был сердечный приступ… Это все стресс… Газеты. Это убило его. Она убила его. А теперь все начинается сначала…

– Именно об этом я и хотел бы с вами поговорить.

Она колеблется, ее рука вцепилась в дверь.

– Я знаю, во что вашу жизнь превратила пресса, миссис Уорд. Я постараюсь избежать повторения, а не усугублять ситуацию. Даю вам слово.

Она тяжело вздыхает, затем отступает и жестом приглашает войти. Это не та гостиная, которую я помню по сериалу канала «Нетфликс», хотя мебель и безделушки, без сомнения, те же самые. Сад, что виден из заднего окна, тоже другой. Тридцать футов участка земли с увядшей осенней травой упираются в деревянный забор с решеткой наверху, а не в спуск к деревьям и ручью, как раньше. Я знаю, я видел фотографии. Но не по телевизору, а в документах полиции Южной Мерсии.

* * *

«Дейли телеграф», 14 августа 2016 года

* * *

Она возится с подушкой на кресле, потом садится и жестом приглашает меня сделать то же самое. Телевизор включен, звук приглушен, но она его не выключает. На экране телемагазин. Женщина с чрезмерно широкой улыбкой демонстрирует миксер, который выглядит как силовой агрегат. Уорд складывает руки:

– Я так понимаю, вы нашли его. Ее ребенка.

Я сажусь напротив нее.

– Да, мы так считаем.

– Тогда зачем вам я?

– Мой суперинтендант считает, что есть смысл обнародовать факты, насколько мы их знаем. Он предлагает интервью с одним журналистом. – Я делаю вдох. Интересно, она уже поняла, о ком я? – С Джоном Пенроузом.

По ее лицу пробегает усмешка и не исчезает.

– С этим жутким человеком? Я больше никогда с ним не заговорю, и это окончательное решение…

– Нет, нет, миссис Уорд, я не это имел в виду. Интервью будет с нами. С полицией.

Она презрительно фыркает.

– Мой суперинтендант считает это целесообразным, и я с ним согласен…

– Неправда, – быстро говорит она. – Это написано на вашем лице.

– В любом случае, миссис Уорд, интервью состоится.

– Значит, вы проделали весь путь сюда лишь затем, чтобы сообщить мне это?

– Отчасти. Очевидно, мы хотели предупредить вас; жест вежливости. Но дело не только в этом. Прежде чем состоится интервью, нам нужно кое-что сделать. Нам нужно иметь возможность кое-что сказать. Чтобы положить конец этой истории раз и навсегда.

Еще одно презрительное фырканье:

– Удачи.

– Я все понимаю, но теперь все по-другому. Есть вещи, которые не могли делать раньше. Например, ДНК-тест. Если ваш муж не был отцом ребенка, теперь мы можем это доказать. Однозначно. И тогда сможем об этом заявить.

Уорд делает большие глаза:

– И как именно вы предлагаете… – Она умолкает и переводит дух. – Вы хотите что-то взять из его тела? Вы хотите его выкопать? После всего, что они с нами сделали?

* * *

«Гардиан», «Метро», «Дейли экспресс», 21, 25, 27 августа 2016 года

* * *

– Простите, миссис Уорд. Представляю, как это должно быть было больно. И, поверьте мне, эксгумация тут крайнее средство. Все мы надеемся, что до этого не дойдет…

– До этого не дойдет, потому что я не позволю вам. Вы меня слышите?! – Ее ярость обрушивается на меня, словно град игл. – Не позволю после всего, через что мы прошли. Вы знаете, почему мы переехали сюда? Потому что наша жизнь превратилась в ад, вот почему. Все эти досужие языки, которые утверждали, что дыма без огня не бывает…

– Я знаю, что имели место случаи вандализма…

– Вандализма? Вандализма?! Вы называете просто вандализмом надпись «растлитель малолетних» на двери вашего гаража? Или кирпич, влетающий в окно посреди ночи? Мы любили тот дом… Найджел вложил в сад двадцать лет труда, а вы взяли и разгромили его… Как война прошлась… Вы откопали нашу собаку…

– Извините, это наверняка было…

– Нас выжили из нашего дома. И дело не только в физических действиях – мы получали письма и телефонные звонки многие месяцы подряд. Говорили, что якобы видели, как Найджел хоронил ребенка, и мы были вынуждены заплатить, иначе они настучали бы в полицию. То же самое было с Диком и Пегги после суда: вымогатели утверждали, что знают, где находится ребенок, и требовали денег, пытаясь нажиться на страданиях других людей. В конце концов для Пегги это стало невыносимо. Неудивительно, что она оказалась в