привычно закреплен дискурс, который я условно назову «бюрократическим»[159]. У посетителей собраний он прочно ассоциируется с формализованными процедурами «советской демократии». Особенно актуальным бюрократический дискурс оказался в СНТ «Инженер». На ОС 3 один мужчина очень вежливо спросил у бухгалтера, зачитавшего позиции сметы, о «расходах на управленческий аппарат», похоже, иронически цитируя характерную формулу российской и советской бюрократии. На ОС 2 постоянно слышались то выкрики, то чье-то недовольное бурчание: «Что за комсомольское собрание!» – а в ответ на предложение заслушать регламент кто-то крикнул: «Хватит этой ерунды! Как в советское время!»

Реальность, которую исследователь может реконструировать за «бюрократическим» дискурсом, предполагает, что в садоводстве «начальство» (правление) отделено от «народа» (остальных садоводов) непроницаемой преградой. На ОС они встречаются, но все решения уже заранее приняты «начальством», а «народ» и голосование выполняют только ритуальную функцию, поэтому серьезное участие кого-либо из «народа» в происходящем не нужно и бессмысленно[160].

При помощи метакоммуникативных ремарок и иронического цитирования участники ОС 2 и 3 показывали, что они распознали признаки «бюрократического» дискурса, но не готовы принять эту реальность и хотели бы чего-то другого. Между тем их недовольство часто вызывали именно стандартные процедурные моменты общего собрания, необходимые для его легитимности (выборы председателя собрания, утверждение повестки и регламента, голосование). Это означает, что перед садоводами встала задача не только найти альтернативный дискурс публичного обсуждения, но и перекодировать стандартную процедуру собрания.

В поисках альтернативного дискурса

В качестве альтернатив на собраниях, которые я наблюдала, предлагались прежде всего «соседский» и «юридический» дискурсы.

На ОС 6 среди общего гвалта развернулось противостояние между группами поддержки действующего председателя Василия[161] и нового кандидата – молодого предпринимателя Левы. Когда по итогам голосования стало ясно, что перевес на стороне молодого кандидата, одна из сторонниц Василия вдруг обратилась ко всем: «Уважаемые земляки! В основном коллеги!» Таким образом она задействовала сразу два ресурса солидарности: общую «малую родину» – дачу – и общее место работы[162], чтобы создать фон для противопоставления «Васи» – «своего человека, деревенского мужика» – чужаку Леве, от которого непонятно чего ожидать. Свой эмоциональный монолог она закончила метакоммуникативной ремаркой о несовместимости дачного досугового контекста и конфликтной коммуникации на ОС: «И что мы тут все вот это, лаемся? Мы здесь отдыхаем! Здесь надо отдыхать!» (ОС 6).

«Соседский» дискурс определяет участников ОС как равноправных соседей, связанных теплыми неформальными отношениями[163]. Он гармонично сочетается с неформальным контекстом дачного пространства и обычно вызывает на собраниях живой отклик. Поэтому им удобно пользоваться в политических целях, чтобы расположить к себе аудиторию.

ОС 1 вела женщина, которая только что стала председателем СНТ. Ее предшественник совершал сомнительные операции с бюджетом товарищества. Чтобы отвести от себя гнев собравшихся, ей было важно отмежеваться от его деятельности и показать свою солидарность с рядовыми садоводами. Поэтому она начала собрание с обращения: «Дорогие соседи!» – вместо более привычного здесь и более казенного «уважаемые садоводы». Таким образом она не только воззвала к соседской солидарности, но и предложила определить все происходящее как соседский сход с соответствующим высоким уровнем доброжелательности, доверия и вовлеченности. И хотя бы на время ей удалось разрушить связь фрейма собрания с «бюрократическим» дискурсом, устойчивую в этом СНТ: в своих заметках я не зафиксировала на ОС 1 ни одного упоминания о советском.

«Юридический» дискурс рассматривает ОС как встречу владельцев общей собственности (имущество СНТ) с председателем правления, которому ими делегирована ответственность за принимаемые решения. Отношения между ними упорядочены и формализованы, регулируются законом.

В СНТ «Инженер» попытки предложить этот дискурс встречали жесткий отпор со стороны собравшихся. Когда на ОС 3 пожилая юристка указала на нарушения в подготовке собрания и, следовательно, его нелегитимность, ей грубо предложили занять свое место, несмотря на то что она пользуется определенным авторитетом. На ОС 2 женщина, сославшаяся в своем спонтанном выступлении на закон, услышала в ответ от кого-то из задних рядов: «Здесь решает собрание, а не какой-то мифический закон!»

Причина, видимо, в том, что этот дискурс чересчур формализован и содержит слишком мало элементов солидарности. Кроме того, его последовательное использование требует профессиональных навыков (в том числе умелого лавирования), которых у большинства присутствующих на собраниях нет. Иначе он не может предложить работающие решения для сложных реалий современных СНТ: например, собрание без кворума нелегитимно, но что делать, если необходимо срочно принять решения?[164]

Более теплый прием встречают гибридные дискурсы. Во время ОС 3 разразилась перепалка с переходом на личности, которая разрушила саму рамку ОС: люди начали расходиться. Тут встала Стефания, женщина средних лет, и начала тихо и спокойно говорить. В воцарившейся тишине она призвала всех «относиться друг к другу по-человечески», а правление – уделять больше времени личным контактам с людьми и предоставлять им больше информации о происходящем, чтобы успокоить. Таким образом Стефания предложила пересобрать разрушенный фрейм собрания на новых основаниях, где элементы «соседского» дискурса (доброжелательность и личный контакт) сочетались бы с чем-то вроде дискурса практического действия (ориентация на усилия во имя реального результата). «Если не мы сами, то больше никто не сделает», – добавила она, подчеркивая важность солидарности и необходимость принять на себя ответственность за происходящее. Предложенную дискурсивную схему неожиданно поддержала секретарь правления: отвечая на упреки, она использовала обращение «коллеги», которое одновременно предполагает высокую степень солидарности и деловые, рабочие отношения[165].

Дискурсивные политики правлений

«Бюрократический» дискурс позволяет «народу» полностью отстраниться от участия в делах садоводства, а «начальству» – игнорировать мнение «народа». Это удобно для поддержания статус-кво, но что-либо изменить, находясь в этой рамке, невозможно. Правления СНТ «Фотон» и «Прибой» целенаправленно борются с этим дискурсом и соответствующим отношением и последовательно проводят политику внедрения альтернатив.

В СНТ «Фотон» изменения к лучшему начались, когда в 2004 году костяк «старожилов», в основном бывших или нынешних коллег по институту, взял контроль над ситуацией в свои руки и решительно переизбрал председателя. На тот момент в садоводстве, существовавшем с 1992 года, не было даже электричества (редкость для тех мест). С тех пор удалось провести электричество, значительно улучшить качество дорог, привести в порядок документы товарищества.

Важную роль здесь играет бухгалтер Мария – опытный социальный работник. Чтобы получить поддержку и априорное согласие большинства садоводов, она задействует в том числе дискурсивные средства, направленные на вовлечение, хотя бы символическое, членов СНТ в дела товарищества.

Характерен язык письменных объявлений, которые она пишет, например:

Просьба к садоводам СНТ «Фотон» – старайтесь не бросать мусор в контейнер по дороге к «Пароходу», он нам больше не принадлежит.

Обращает на себя внимание употребление местоимения «нам», создающее единство между отправителем