– Яд действует очень быстро. Через несколько секунд ты будешь полностью парализован. Через три минуты захлебнешься собственной кровью.

Ноги отказывались повиноваться. Никита сполз по стене на пол и упал на спину. Он попытался перевернуться. Это удалось ему с огромным трудом. Никита пополз в спальню, где на тумбочке лежал телефон.

– Прощай, служитель закона, – произнесла Алекса.

Она сложила веер и втянулась в зеркало так же, как появилась из него.

Никита продолжал ползти, цепляясь за ковровое покрытие слабеющими пальцами. Когда уже не было возможности подтягивать тело дальше, он стал отталкиваться от пола ногами, но на пороге спальни силы окончательно оставили его. Никита замер.

Вот и все. Конец. Не помог ни пресловутый медальон, ни то, что он чей-то там Наследник. Ему вдруг вспомнились слова Михаила Сергеевича Бердышева: «Мой тебе совет, бросай к чертовой матери это дело! Ни к чему хорошему это не приведет!» Что ж, так оно и вышло. Его отравили, а перед ядом бессильна даже Татьяна Пожарская.

Значит, все, конец? Глаза Никиты закатились, и он потерял сознание.

Глава 40

Спасение

По заливу гулял шторм. Молнии рассекали черное небо, дул сильный ветер, поднимающий такие высокие волны, что они без труда перевернули бы небольшую яхту. На волнах качалась тяжелая баржа, медленно двигающаяся в сторону порта.

Никита сидел на большом камне, торчащем посреди залива, словно последний зуб во рту дряхлого старика. Ледяные волны то и дело окатывали Никитино обнаженное тело, но он совсем не чувствовал холода, да и ветра не ощущал. И вода, и ветер проходили сквозь него, будто его тело состояло из воздуха. Он выпрямился на камне и осмотрелся.

Рядом чернел огромный мост. Минутку! Да ведь это то самое место, где его машина упала в воду. Вон и пролом в ограждении, погнутые прутья торчат во все стороны. Но Никита никак не мог его видеть – дыру заделали вскоре после аварии, когда он еще лежал в больнице! Однако сейчас пролом был, а вокруг собралась толпа, стояло несколько машин, горели сигнальные огни. Наверное, именно так все выглядело в ночь катастрофы.

– Ну и как тебе зрелище? – проскрежетал вдруг хриплый голос за спиной Легостаева.

Никита резко обернулся. К нему приближался Илларион Черноруков – брел прямо по воде, опираясь на длинную сучковатую палку, обвитую водорослями. Его длинные волосы и косматая борода развевались на ветру, как и широкие рукава монашеского одеяния. Вылезшие из орбит белые глаза жутко светились на сморщенном почерневшем лице. Однако Никита совсем не ощущал страха. То, что он чувствовал, скорее можно было назвать безразличием.

– А, вот и ты, – добродушно произнес Легостаев. – Хоть с кем-то поболтаю напоследок…

Старик откинул назад голову и расхохотался.

– Где я? – спросил Легостаев.

– А ты не видишь? В заливе, в тот самый день, когда тебя угораздило свалиться с моста. Тебе как, не дует?

– Нет, – удивленно произнес Никита.

– Странно. Стоять голяком на таком ветрище и ничего при этом не чувствовать!

– Может, наконец оставишь меня в покое? – взмолился Легостаев. – Призраки, оборотни, твое проклятое Наследие… Я так устал от всего этого.

– Придет время, отдохнешь, – с кривой ухмылкой проговорил старик.

– Придет ли? – с сомнением спросил Никита. – Ты что, не знаешь, что я подыхаю сейчас там, на полу своей спальни? А Роксолана говорила, что ты позаботишься обо мне. Ведь я вроде как твой Наследник.

– Это верно. Но я не вижу смысла вмешиваться. Нашелся кое-кто, кто поможет тебе куда лучше меня. По крайней мере, быстрее. И она уже занимается тобой, поэтому ты ничего не чувствуешь.

– Сейлин? – догадался Никита.

– Белая пери. Я не знаю ее имени. Видимо, она питает к тебе какие-то особые чувства, раз так быстро примчалась на помощь. Ты вот что, юнец, береги мой медальон как зеницу ока! Вещица сия очень сильна и полезна. Мощный артефакт. Ты даже не представляешь, на что она способна.

Неожиданно Никита почувствовал, что отрывается от камня, на котором сидел. Его тело взмыло в воздух и стало быстро удаляться от старика.

– Что происходит?! – крикнул он.

– Это все она, пери! – проорал в ответ старик. – Я же говорил! Похоже, ей удалось вытащить тебя обратно.

Никита поднимался все выше и выше. Вот уже громада моста осталась далеко внизу, старик вообще превратился в едва различимую точку, а он все взлетал и взлетал навстречу черному, как смола, небу. Где-то совсем рядом оглушительно загрохотало, мелькнула яркая вспышка молнии…

Никита открыл глаза.

И не сразу понял, что с ним происходит. Он лежал в своей спальне, на своей кровати, взмокший от пота. Над ним склонялась девушка в белом, облегающем тело одеянии. Длинные белоснежные волосы медленно колыхались в воздухе вокруг ее головы. Они шевелились сами собой, словно живые, и от их сияния по стенам спальни метались яркие всполохи, как от ярко горящего пламени.

Это была Сейлин.

Она прижалась губами к его губам, и Никита почувствовал, как по всему его телу расходится приятное тепло, словно в него вдохнули силу, заполнившую его от макушки до пяток. Затем тепло стало покидать тело, поднимаясь к горлу, заклубилось во рту. Тут Сейлин оторвалась от Никитиных губ, вскинула голову и издала громкий протяжный стон, одновременно выдохнув черную дымку. Та поднялась к потолку, но быстро рассеялась. Тогда Сейлин вновь прильнула к его губам, и Никита опять ощутил, как тепло заполняет все его тело.

Он понял, что Сейлин таким способом очищает его от яда. Пери заполняла его своей энергией, а затем вытягивала ее из него уже вместе с отравой. Никита чувствовал, как каждая клеточка его тела очищается от заразы, каждая пора живее дышит от нежных прикосновений. Остатки яда выходили и с потом, и с дыханием. От этого Никита ощущал небывалую легкость, но при этом не ощущал ни рук, ни ног. Лежал, как деревянный чурбан, и не мог даже пошевелиться.

Наконец Сейлин вытянула из него остатки темной энергии и выдохнула их в потолок. Волосы девушки плавно опустились на плечи. Она обессиленно вытянулась рядом с Никитой. Он повернул к ней голову – сейчас она была еще прекраснее, чем когда он видел ее в последний раз. Никита попытался заговорить, и ему это удалось.

– Сейлин… – тихо произнес он.

– Я предупреждала, чтобы ты не лез в это дело, – спокойно сказала она. – Видишь, к чему это привело.

– Только что я испытал самое приятное чувство в жизни, – улыбнулся Легостаев. –