не сопротивлялся, — произнёс я, разжимая и сжимая рукоять опалённого кинжала из лунного металла. — Он видел во мне своего брата, не родного, скорее двоюродного или троюродного. Наверное, он был одним из немногих кому Алексиар мог доверять. Когда я вонзил кинжал в его ментальное тело, то он… он в это не поверил, и внезапно безграничная ненависть сменилась болью, которую я никогда не чувствовал и надеюсь не почувствую.

— Это было сложное решение, однако Алексиар был монстром. Его стоило убить, ведь иначе он бы уничтожил всё, ведь давно уже встал на путь саморазрушения.

— Нет, — покачал я головой, чем вызвал недоумение Онвира.

— Нет? Мне казалось, он готов был убить любого даже…

— Алексиар не был монстром. И то, что увидел ты было лишь одной из его граней, которая исчезла последней. Если бы его душа не умирала и личность не деградировала он бы никогда до такого не докатился.

— Откуда такая уверенность?

— Он сам мне сказал. Да и за это время я узнал его куда лучше, чем ты можешь представить. Всё же наши души занимали одно ментальное тело. И хоть он не видел света в конце, но всё равно не забывал, что он в первую очередь человек, а не ведомое инстинктами и низменными желаниями животное.

— Хорошо, я тебе верю, — серьёзно ответил Онвир и тоже присел рядом: его раны уже зарубцевались, хотя его так-то совсем недавно насквозь несколько раз пырнул рапирой ныне покойный Рэм.

— И про какой изначальный план ты говорил? Собираешься убить всех последователей Викториана?

— Нет, в этом нет нужды.

— Уверен, что они не уберут тебя?

— Не уберут, ведь в дворце в героическом сражении с силами абсолютного зла пал великий воин с щедрым сердцем Викториан, лучший и самый добросердечный фехтовальщик Рэм, а также десятки героев, в честь которых мы возведём статую.

— Вот как… ну, наверное, правду действительно лучше будет скрыть. Пусть они станут героями, вокруг которых народ сможет объединиться, чем вскроется правда о случившемся. Мятежники перерезавшие весь верхних квартал и потом не поделившие власть… — протянул я, задирая голову ещё выше, чтобы посмотреть прямо на солнце. — Да уж, с такой историей у вашего нового режима не будет будущего.

— Осуждаешь меня?

— Я только что вонзил кинжал в сердце того, кто готов был отдать за меня жизнь и доверял мне всем сердцем. Кого я могу судить после этого? Да и историю всегда писали победители. К тому же… мне на самом деле хочется верить, что все эти жертвы не были зря и ты не нассал мне в уши.

— Оставайся и увидишь результат наших трудов сам. А если ты ещё поможешь нам восстанавливать город…

— Нет, боюсь я слишком устал, чтобы продолжать в этом участвовать. Хочу отдохнуть и убраться куда-нибудь подальше.

— Что же… думаю у тебя будет такая возможность. К тому же я помогу тебе. Влияния у меня нет, но зато есть деньги. Правда… не монеты, а личное барахло… но эти артефакты ты вполне сможешь загнать в любом приличном городе и купить себе домик, нанять слугу и ещё останется на пару лет жизни или на получение нового образования. Если ты, конечно, не слишком стар, чтобы учиться новому.

— Многовековые маги учатся новому на протяжении всей жизни, а я на их фоне вообще ребёнок. Так что справлюсь.

— Хороший настрой, — с лёгкой улыбкой произнёс Онвир, после чего к нам вдруг подбежал какой-то стражник.

— Господин Онвир! Передаю поздравления с победой и…

— О, ты от нашего идейного командира стражи. Да-да, я помню об обещании. Хотя наши силы уже должны были разбить и пленить Флорианов.

— Да, однако восточные ворота теперь под контролем Лорафорнов и они не выпускают нас.

— Не порядок… — со вздохом произнёс Онвир и поднялся на ноги, очищая свою одежду от крови и грязи с помощью магии воды. — Ну ладно, пойдём, поговорим и решим первую, но не последнюю проблему этого города.

— Спасибо-спасибо, — тут же начал кланяться стражник, чуть ли не до пола кланяясь, благо этому мешала его броня.

Такая реакция меня сначала удивила, а потом пришло понимание. Никто не верил в чудо и ничего хорошего от новой власти тоже не ждали. Кровавый переворот обязан был закончиться кровавой диктатурой, а тут вроде как Онвир только что пообещал помочь части населения сбежать.

Это подкупало. К тому же семья стражника также находилась в том форте, и их судьба зависела от того откроют ли Лорафорны ворота или нет. Однако судить всё же нужно по поступкам, а не по словам, поэтому я не спешил делать каких-то выводов и просто молча последовал за Онвиром.

— О, а он не медлит, — буркнул я, когда Онвир помчался быстрее автомобиля по главной улице.

Он был сильным магом и бегал быстро. Это ему точно пригодиться, ведь бегать придётся очень много и к многим смертным. Впереди у новой власти сотни бессонных ночей, на протяжении которых придётся бороться с последствиями революции, а затем уйдут ещё тысячи, чтобы сделать лучшем, чем было раньше.

Я же шёл шагом, разглядывая опустевшие улицы. Многие ещё боялись выходить наружу и держали оборону внутри своих домов. Соседи объединялись в группы, баррикадировались и превращали дома в самые настоящие крепости.

Однако их не трогала стража, лояльная ныне погибшему в потасовке барону стража. Как и мятежники на них внимания не обращали. А вот бандиты с лихвой успели наворовать чужого и напиться крови народа. Преступность ещё долго будет высокой, но, возможно, Онвир что-то придумает и решит проблему.

К слову, о прошлой власти. Барон Оринас также погиб. Кто точно его убил непонятно, однако после потасовки остался лишь труп без головы. Куда делась голова также загадка. Возможно, превратилась в пепел из-за заклинаний Алексиара или же какой-то маг земли превратил голову барона в месиво. В любом случае там половину трупов опознать уже было нельзя, да и… плевать.

И так в конце своей прогулки я добрался до толпы, напротив того самого форта, ставшего убежищем для всех уставших и желающих сбежать от бесконечного безумия Гроулона. И быстро взгляд мой нашёл Рину, которая выделялась в толпе благодаря своим золотым волосами и сверкающим глазам.

Она вовсю координировала всех смертных и помогала решать их проблемы. Очень много было больных, которым требовалось раздать лекарства. Здесь находились и дети, оставшиеся без родителей и не знающие, что им дальше делать. Старики здесь тоже были, и они не могли толком ходить.

— Не плачь, всё будет хорошо. Кажется я где-то видела твоего дедушку, он невысокий и ходит с тростью, да? — с теплом и заботой говорила Рина, ведя за ручку девочку.

— Да и брови очень густые, нос крючком, — тут же закивала девочка,