На этом отец и сын расстались.

В гротах произошла драматическая сцена. В то время, когда часовых убили, когда самому Кадрусу угрожала ужасная опасность, ко всему этому присоединилась еще и измена.

С тех пор как Мари де Гран-Прэ вышла за де Фоконьяка, тот заметил безумную страсть своей жены к Кадрусу. Маркиза — ее так называли, как будто муж ее действительно имел право на звание маркиза — не могла скрывать своего непреодолимого влечения к Кадрусу. Она решила участвовать в побеге только для того, чтобы убедить Кадруса в своей любви, а не затем, чтобы сопровождать мужа. Она не подозревала, что жизнь ее превратится в пытку. В гроте она была свидетельницей любви Жоржа и Жанны. Для них медовый месяц продолжался.

Маркиза жестоко страдала от ревности и не скрывала этого, поэтому однажды после неприятной сцены между Жанной и ее кузиной Фоконьяк вмешался и отвел свою жену в сторону.

— Маркиза, — сказал он, — вы меня не любите. Признаюсь, меня это мало заботит. У меня есть двадцать законных жен, плачущих обо мне, и тысяча любовниц, горько обо мне сожалеющих. Так что поверьте, что я говорю с вами не из ревности. Напротив. Но ваша привязанность к Жоржу начинает надоедать ему, мне, его жене, всем. Берегитесь.

— Что же вы сделаете? — надменно спросила Мари.

— Я положу этому конец.

— Вы отошлете меня отсюда?

— Нет. Вы знаете нашу тайну, можете отправиться к Фуше и рассказать ему, где мы.

— Что же вы сделаете?

— Я вас убью. Мало ли я убил людей!

— Злодей! Мало того что вы обманули меня, женившись на мне…

— О, терпеть не могу супружеских ссор. До свидания, милая маркиза! Но запомните мои слова.

Следующей ночью Мари, находившаяся в мрачном расположении духа после объяснения с Фоконьяком, пошла за Кадрусом, который выходил из грота. Он хотел пройти по лесу дозором. Мари подошла к Кадрусу. Тот, услышав позади себя шаги, обернулся и увидел ее. Он нахмурился.

— Что вам нужно? — спросил он.

Она побледнела, потом вдруг схватила Кадруса за руку и повлекла его к старому дубу.

— Кадрус, — сказала ему молодая женщина, — выслушай меня и не отталкивай. Я тебя люблю.

— Я это знаю, — ответил он и бросил на нее холодный взгляд.

— Я тебя люблю, — повторила она, — и хочу быть любимой. Я красивее Жанны. Я пламеннее и преданнее ее.

— Я признаюсь, что вы великолепное создание, милая моя, — ответил ей Кадрус. — Но я люблю Жанну. Я не стану упрекать вас в вашем поведении с кузиной, которая была для вас любящей, преданной, деликатной сестрой, я вам прощаю, я сожалею о вас.

Она начала горько плакать. В некоторых натурах страсть сменяется ненавистью. Мари бросила на Кадруса страшный взгляд, потом убежала, как испуганная лань. Кадрус посмотрел ей вслед и прошептал:

— Бедная Мари!

Маркиза вернулась в грот. Фоконьяк ждал ее и казался раздраженным.

— Ступайте за мной! — сказала она.

Она привела его в свою комнату и продолжала:

— Я только что объяснилась с вашим другом.

— Я догадывался. И что же, вы вылечились? — прибавил он с усмешкой.

— Нет еще. Но я знаю одно средство.

— Какое же?

— Любовь другого человека. Дадите ли вы мне свободу любить?

— Сделайте одолжение.

— Благодарю. Прощайте!

— Прощайте!

Фоконьяк ушел, маркиза вынула из бумажника письмо и прочла его.

— Это, должно быть, от него, — произнесла она.

Она пошла по гротам, кого-то ища среди разбойников.

Этот кто-то был молодой человек по имени Ришвиль, который стал карточным шулером, чтобы содержать любовницу, чуть было не попал в тюрьму, бежал и сделался «кротом». Он был недурен собой и безумно влюбился в жену Фоконьяка.

Он играл в кости, когда маркиза подошла к нему и сделала вид, будто следит за игрой. Потом подала ему знак и ушла. Через четверть часа он был возле нее и стоял перед ней на коленях.

— Вы меня любите?! — вскрикнул он.

— Да, — сказала она, — но с условием.

— О, каково бы ни было условие, я берусь выполнить его!

— Это опасно…

— Маркиза, если бы даже речь шла о том, чтобы предать своих товарищей, я бы ни секунды не колебался.

Маркиза пристально взглянула на него.

— Вы это сделаете? — спросила она.

— Да, — ответил он и побледнел.

— Тогда я буду ваша.

Они говорили шепотом в комнате маркизы, которая думала, что находится с ним наедине. Вдруг появился Фоконьяк, но он постучал, прежде чем войти, так что не застал Ришвиля на коленях.

— Знаете ли вы историю, Ришвиль? — спросил он.

— Да, — ответил тот. — Но почему вы спрашиваете об этом?

— Потому что этот грот похож на грот Дионисия. Из определенной точки слышен любой шум, так что я слышал ваш разговор.

— Капитан… — начал было Ришвиль.

— Мой милый, брось-ка свой пистолет, иначе…

Ришвиль хотел выстрелить и упал, сраженный пулей. Мари, как львица, бросилась на своего мужа. Вторая пуля остановила ее. Она пронзила ей грудь. Мари умерла, проклиная… Жанну. Жанну, а не Кадруса. Странная логика у женщин.

Кадрус вернулся в ту минуту, когда Фоконьяка убил Мари.

— Что это? — спросил он.

— Они хотели нас выдать! — сказал Фоконьяк.

— Хорошо.

Никакого объяснения не последовало. Прибежала испуганная Жанна. Кадрус указал ей на трупы.

— Они хотели нас выдать! — объяснил он. — Плачь, но молчи.

Следующим вечером, часов в одиннадцать, Кадрус услышал крик часовых. Все разбойники тотчас, были на ногах. Атаман и Фоконьяк прислушались. Часовые, стоявшие возле ущелья, еще не были убиты гвардейцами и подали сигнал.

— Черт побери! — вскрикнул Фоконьяк. — Там очень много солдат.

— Три дороги уже перекрыты, — добавил Кадрус.

— О! Сейчас ночь, и мы легко уйдем, — сказал Фоконьяк. — Они могут окружить нас?

— Нет, — сказал Кадрус. — У Волчьего ущелья есть такие тропинки, что мы сможем выйти оттуда. Спроси!

Фоконьяк спросил. Ему ответили. Путь был свободен.

— Хорошо! — сказал Кадрус. — Бежим. Переоденьтесь и возьмите самое необходимое. Мы больше сюда не вернемся.