Турецкий с Меркуловым тоже посмотрели. Палец как палец. Вполне нормальный перст.

– Могло быть, – вдумчиво повторил вице-премьер. – И потому я прошу вас еще раз скрупулезно все проанализировать.

– Я могу познакомиться с этой доступной вам информацией? – спросил Турецкий.

– Только в том случае, если в этом будет реальная необходимость.

В том, в этом, вот же ж блин.

– Интересно. А кто будет определять меру необходимости? – начал заводиться Турецкий. Так всегда, у них там подковерные игры: как бы кому ненароком на любимую мозоль не наступить, а следствие тычется, как слепой котенок, из угла в угол. Сейчас у них конфронтация, и они компромат друг на друга собирают, а потом помирятся – и всю работу тому же коту под хвост.

– Вам, – как бы читая мысли «важняка», поспешил успокоить Яриловец, – как только выяснится, что возможность убийства не исключена, я тут же представлю все имеющиеся у меня сведения.

Вице– премьер убежал, так и не успев отдышаться. Зачем он вообще появлялся, так и осталось для Турецкого загадкой. Может, палец свой показать? Эти начальники, ей-богу, думают, что все завертится быстрее и качественней после их высочайшего личного благословения. Ничего нового-то не сказал, только туману напустил, после такого предисловия в любом насморке почудятся происки мирового империализма.

С тяжелым чувством и гудящей непонятно от чего головой Турецкий читал документы, подсунутые Меркуловым.

"…В 6.45 в кабине лифта дома No 21 по Краснопресненской набережной обнаружен труп мужчины 50-55 лет с электрическим ожогом кисти правой руки без признаков насильственной смерти.

Осмотр лифта показал, что кнопочная панель была неисправна, часть кнопок разрушена. Кроме того, имеется выход на поверхность оголенных проводов, находящихся под напряжением.

Пол в кабине был залит водой, что, возможно, способствовало прохождению электрического заряда через тело…

Посмертное положение тела было изменено обнаружившим труп Засядько Е. Е., который, по его словам, пытался оказать первую помощь, подозревая, что пострадавший еще жив…

Пострадавший, по свидетельству жителей дома No 21 по Краснопресненской набережной, Катанян Борис Николаевич, проживавший в том же доме в кв. 47".

Пока все ясно как день: ни пули в затылке, ни тяжких телесных повреждений, ничего, что указывало бы на убийство. В лифтах нынче такое творится, что несколькими сломанными кнопками никого не удивишь. Хотя дом, наверное, достаточно приличный, не станет же главный тренер сборной жить в малогабаритной хрущобе. Могли бы жители и обратить внимание коммунальных служб на неисправности. Но может, и обращали, а может, местные вандалы только накануне учинили этот беспредел. Никаких сведений об истории порчи лифта в документах следствия не содержалось.

«Труп в 6.20 утра, при попытке воспользоваться лифтом, обнаружил Засядько Е. Е. – пенсионер, проживающий в том же подъезде. По свидетельству Засядько, Катанян каждое утро примерно в шесть утра совершал сорокаминутную пробежку. Сам Засядько обычно с 6.00 до 6.20 выгуливал собаку, но имел привычку вниз сходить по лестнице и только обратно в квартиру поднимался на лифте…»

Что же это, даже пенсионер с собачкой ходит вниз по лестнице, а спортсмен-бодрячок Катанян разъезжает в лифте? Или он уже возвращался и устал? Но тогда по времени немного не складывается: он должен был бегать с шести до шести сорока, а в шесть двадцать его хладный или теплый труп… Кстати, что у нас говорит экспертиза?

"…Время смерти 5.45-6.15…

Причина смерти – остановка сердечной деятельности, вызванная воздействием электрического тока высокого напряжения…"

Значит, его еще теплый труп в шесть двадцать обнаруживает кинолог-любитель Засядько. Но Катанян мог по каким-то причинам выбежать раньше, а значит, мог раньше и вернуться.

Турецкий пролистал оставшиеся документы, никаких свидетельств о том, до или после пробежки все произошло, не было.

Если бы не установка Яриловца на всеобщую подозрительность, Турецкий, пожалуй, согласился бы с мнением следователя Краснопресненской же прокуратуры города Москвы Ржевского Т. Т., фамилия которого стояла под представлением прокурору района о закрытии дела за отсутствием состава преступления, и квалифицировал бы происшествие как несчастный случай. Разве что проверил бы напряжение на этих самых оголенных проводах. Не наличие искры, а именно наличие напряжения, опасного для жизни. Еще, пожалуй, уточнил бы привычки Катаняна, всегда ли он пользовался лифтом… Да еще много бы сделал «важняк» Турецкий А. Б. на месте следователя Ржевского Т. Т., но только, пожалуй, при условии наличия веских оснований сомневаться в несчастном случае.

А возможно, Т. Т. все и проверил, может, это у него только фамилия такая, а на самом деле он прекрасный следователь. Не исключено, что он даже выяснил происхождение воды на полу и опросил других собаководов и физкультурников, а на бумаге не отразил всю эту бурную деятельность, поскольку бюрократом по натуре не является.

Короче, нужно с этим Т. Т. поговорить, интересно, как его – Тимофей, Теофил, Тарас?

Вызвать по телефону районного следователя в Генпрокуратуру России дело несложное, и уже минут через пятьдесят пять – пятьдесят шесть Ржевский Т. Т. стоял, вернее, сидел в кабинете Турецкого и нехорошо поглядывал на знакомую папку.

Был он достаточно молод, достаточно смазлив и достаточно щеголеват, чтобы полностью соответствовать носимой фамилии, а звали его Теодором, что фамилии совершенно не соответствует, но, видимо, его папаша, которого тоже так звали, был другого мнения.

Итак, Теодор Теодорович Ржевский, насмотревшись наконец на закрытое им дело, осторожно поинтересовался:

– Решили возобновить?

– А что, есть основания? – вопросом на вопрос ответил Турецкий.

– Я их не усмотрел. – Ржевский сразу пошел на обострение, чинопочитанием тут и не пахло, и разговор по душам, как коллега с коллегой, на который рассчитывал Турецкий, явно не клеился.

– Возобновлять дело нет смысла, поскольку оно еще не закрыто. – Турецкий жестом пригласил гостя садиться и подвинул пепельницу, видя, как тот потянулся за сигаретой, но застыл на полдороге. – Я просто хочу услышать обо всем, что по каким-либо причинам осталось за рамками документов, которые собраны в этой папке, и узнать ваше мнение на сей счет.

– Что именно вы хотите узнать?

– Значит, так, Теодор Теодорович…

– Давайте на «ты» и просто Тэд, – быстро предложил Ржевский.

– Значит, так, Тэд, расскажи мне все как было, с самого начала.

– Сначала было слово, – сострил Тэд, живо освоившись. – А если серьезно, был пенсионер Засядько семидесяти восьми лет, который возвращался с прогулки в обществе противной престарелой собачки неизвестной породы. Первой труп обнаружила, естественно, собачка и подняла страшный лай, перебудив весь подъезд, а потом и сам пенсионер увидел тело. Поскольку в лифте было темно, а пенсионер страдает слабым зрением, он решил, что человек в кабине просто пьян и спит. Движимый заботой о его здоровье, Засядько попробовал разбудить спящего, для чего выволок его на площадку. Потом, не ощутив запаха спиртного, а заодно разглядев в лежащем своего соседа, он изменил свое мнение и теперь думал, что у того сердечный приступ, и бросился вызывать «скорую». Позвонив и вернувшись, он наконец догадался пощупать пульс. А что там щупать, если нет пульса. Бригада «скорой» сообщила в милицию. Вот, собственно, и все, что было сначала.