а) либо действовал непрофессионал, опасавшийся, что на него могут пасть подозрения,

б) либо убийство заказное, заказчик был уверен, что делу дадут ход, и ведет какую-то сложную игру.

3. В круг подозреваемых попадают крупные чиновники и известные футболисты. Тысяча и один высокопоставленный засранец будет стараться всеми правдами и неправдами дело прекратить. От Яриловца же помощи ждать бесполезно. Что делать?

3.1. Вести расследование в обычном порядке.

Плюсы: когда начнется, меня не в чем будет обвинить.

Минусы: начнется практически сразу. Сделать ни хрена не дадут. Все равно найдут, к чему придраться.

3.2. Работать тихо. Для прикрытия запустить дезу. Например, накануне гибели Катаняна его квартира была ограблена. Пропала значительная сумма (некая футбольная реликвия? Золотой кубок ФИФА, хе-хе?!). Ограбление косвенно послужило и причиной смерти: человек перенервничал, отсюда и роковой несчастный случай – не обратил внимания, дотронулся до оголенных проводов, и с сердцем не все было в порядке, иначе поражение током не повлекло бы за собой летального исхода.

Плюсы: сопротивление расследованию будет не столь ожесточенным, как в первом случае.

Минусы: никто не проявит заинтересованности – человек погиб, а я с квартирной кражей. Станут посылать на фиг – и будут правы.

3.3. Сразу поднять шум, чтобы спровоцировать убийцу и заставить его проявить себя.

Плюсы: Яриловец засуетится и выложит все, что знает (это еще большой вопрос).

Минусы: тут же начнется по полной схеме.

Общие выводы:

1. Дезу запустить надо. Катаняну якобы угрожали по телефону. Сразу умерщвляем двух зайцев: дезориентируем убийцу, кто бы он ни был, и получаем бесспорный повод продолжать дело без оглядки на погоду в верхах. Угрозы слышал сосед Катаняна Засядько, тот самый.

2. Далее – по обстановке".

Сборная как раз находилась на сборах в Новогорске – обычный тренировочный день.

Турецкий переступил порог святая святых российского футбола и не ощутил никакого трепета, ни грамма. Ущипнуть себя, что ли, подумал он, или развернуться и войти снова, с другой ноги… Один его школьный товарищ, заядлый болельщик – классический футбольный фанат советской формации, уехал в Штаты в начале девяностых, несколько лет не виделись, встретились в Москве летом девяносто четвертого, в самый разгар чемпионата мира. Приехал на месяц родных навестить, пояснил приятель.

– Как же так?! – изумился Турецкий. – Такой случай – и не хочешь им воспользоваться?

– Ну был я на одном матче, – ответил тот безо всякого энтузиазма, – а по телику здесь смотреть лучше: американцы ни хрена футбол не показывают, только на испанском канале…

Тогда он его не понял и даже, помнится, обиделся.

Тренировку проводил Максим Олейник, второй тренер – фактический врио Катаняна. Турецкий напрягся, чтобы вспомнить его фамилию. Олейник – его ровесник, футболистом особо знаменитым не был, на скамейке запасных регулярно сидел по правую руку от Катаняна, очевидно, и положение в тренерском штабе занимал соответствующее. Турецкий представился.

– Я не поддерживал близких, внеслужебных отношений с Борисом Николаевичем, – быстро, но как-то рассеянно сказал Олейник, выслушав Турецкого.

Находившийся к ним ближе остальных правый полузащитник сборной и «Буревестника» Олег Шибанов, с которым Турецкий уже встречался несколько дней назад, прекратил разминаться и назойливо пялился в их сторону. Олейник в свою очередь недоуменно посмотрел на него. Шибанов нехотя обернулся и затрусил на противоположный конец поля.

– Давайте отойдем, – Олейник постарался увести Турецкого как можно дальше. Скрывшись из поля зрения игроков, он нервно закурил. – Катанян никого к себе близко не подпускал, – скороговоркой выпалил он, за три затяжки высосав сигарету целиком, – никого из тренеров. Со многими футболистами он поддерживал гораздо более тесные отношения, гораздо более тесные. И ревностно оберегал их от вмешательства других тренеров. Это целиком его сборная. Вот… Что еще? Выглядел как обычно. Абсолютно. Ни про какие угрозы я не слыхал.

– Вы представляете, хотя бы примерно, кто мог ему угрожать?

– Нет. Нужно подумать, поговорить с людьми… Но я не стану этим заниматься! – неожиданно взорвался Олейник. – Простите. Вы же видите, какая обстановка!

– Конечно, конечно, – закивал Турецкий с извиняющимся видом. – Это вы меня простите. Вы сказали: Борис Николаевич поддерживал тесные отношения с игроками. К кому из них вы бы мне посоветовали обратиться? Кто из них что-то знает? – закончил он с нажимом, предвосхищая негативный ответ.

– Илья Иванов – вратарь, это раз. Козленок (он подчеркнуто сделал ударение на последнем "о") – два, Шибанов, конечно… И Жора Манцов. И я настаиваю…

– Я даю вам гарантию, что своими действиями или бездействием не нанесу вреда сборной. – Видя, что Олейник не удовлетворен, Турецкий добавил как можно убедительней: – Чтоб я сдох. Провалиться мне на этом месте.

Олейник удивленно поморгал, но ничего на это не возразил. Очевидно, такой конец следователя Генпрокуратуры его устраивал.

Никаких данных про футболистов Турецкий загодя собрать не успел и в ожидании перерыва в тренировке усиленно рылся в памяти. Четверо названных игроков – ветераны сборной, Олегу Шибанову, кажется, двадцать девять, остальным – за тридцать. Катанян знал их давно, тренерский же состав за это время неоднократно менялся. Вероятно, Олейник говорит чистую правду: с этой четверкой покойный поддерживал наиболее тесные отношения. Что еще про них известно? Иванов играет в Израиле, в «Хапоэле». Георгий Манцов вечно травмирован и постоянно в стадии перехода из одного клуба в другой. Опорный полузащитник, ветеран из ветеранов сборной – тридцать три года. Собственно, все, больше ничего на ум не приходит.

Дождавшись перерыва, Турецкий первым делом решил разобраться с Шибановым, пока тот не начал мутить воду. Когда все отправились в раздевалку, он задержал его и с ходу взял в оборот: изложил версию о том, что Катаняну якобы угрожали перед смертью, что есть веские основания подозревать убийство и ему, Турецкому, точно известно, что Шибанов много общался с погибшим тренером, и наверняка многое знает, и на этот раз ему не удастся отвертеться от прямых ответов и спрятаться за спинами товарищей, как в случае с Рыбаком, а если он, не дай бог, попытается что-либо скрыть, то это будет расценено как сокрытие улик со всеми вытекающими. Турецкий перевел дух и отметил про себя, что достиг желаемого эффекта. Олег Шибанов стоял бледный и выглядел определенно испуганно, если не сказать затравленно.

– Я не знаю про угрозы, Борис Николаевич никогда ничего такого… Ну была с переносом встреч… история. Он сказал… обмолвился, что убьет их обоих, если они не прикончат его раньше… – Шибанов запнулся, подбирая слова, лицо его выдавало напряженнейшую работу мысли. Турецкий, разумеется, не питал иллюзий по поводу того, что знаменитые футболисты все сплошь интеллектуалы, но видеть это вблизи было неприятно.