Каждый день она дважды проверяла объявление на колонне позади стола Клото. Пусто.

И так – день за днем.

«А ты и дальше протягивай руку», – сказал ей Кассиан.

Но какой смысл держать руку протянутой, если до сих пор никто не пожелал протянуть свою?

– Как ты держишь кулак? Если вздумаешь кого-то ударить таким кулаком, ты сломаешь себе большой палец.

Неста тяжело дышала. Пот ручьями лился у нее по лицу и спине. Выполняя требование Кассиана, она подняла кулак. Пальцы были сомкнуты, а большой находился внутри.

– Что не так с моим кулаком?

– Держи большой палец поверх костяшек указательного и среднего. – Кассиан сложил пальцы в кулак и подвигал большим. – Если ударишь большим пальцем, он потом будет жутко болеть.

Глядя на кулак Кассиана, Неста изменила положение большого пальца.

– Что дальше?

– Теперь прими стойку, которую мы изучали вчера. Ноги вместе. Сила тела направлена в землю…

– Да знаю, знаю, – пробормотала Неста и встала в стойку, которую училась делать три дня подряд.

Она проверила положение ступней, после чего слегка согнула колени и дважды дернула головой, убеждаясь, что центр силы у нее держится крепко.

– Хорошо, – похвалил Кассиан, обойдя вокруг. – Каждый наносимый тобой удар должен быть быстрым и точным. Никаких диких взмахов, которые собьют тебе равновесие и лишат руку силы. Твое тело и дыхание сообщат удару больше силы, чем рука.

Кассиан принял такую же стойку и нанес удар по воздуху.

Его движения были плавными и необычайно точными. Неста не успела и глазом моргнуть, как удар уже завершился.

Закончив, он вытянул руку, играя мускулами. Осенний день выдался теплым. Кассиан закатал рукава рубашки, но снимать ее не стал. Казалось, что татуировка на левой руке вбирает в себя яркий солнечный свет.

– Костяшки первых двух пальцев держи на одной линии с предплечьем. Так бить удобнее, и тогда твои костяшки получат силу всей руки. Если же ты ударишь безымянным и мизинцем, сломаешь себе руку.

– Вот уж не думала, что удары кулаком таят в себе столько опасностей.

– Как видишь, чтобы быть зверем, нужны мозги.

Неста нахмурила брови, но сосредоточилась на выравнивании предплечья и костяшек, как показывал Кассиан.

– Так правильно?

– Чтобы задействовать в ударе костяшки первых двух пальцев, запястье нужно немного опустить.

– Зачем?

– Чтобы не сломать.

Неста опустила руку.

– Что же получается? Лупишь по кому-то и постоянно думаешь, как бы не сломать собственную руку. Тут двадцать раз подумаешь, ввязываться ли в рукопашный бой.

– Потому-то хороший воин знает, когда надо ввязываться, а когда нет. – Кассиан опустил кулак. – Каждый раз тебе придется спрашивать себя: стоит ли рисковать.

– И ты всегда наносишь удар, помня обо всех требованиях?

– Да, – без тени сомнения ответил Кассиан. Он тряхнул головой, убирая волосы с глаз. – Точнее, почти всегда. Бывали потасовки, когда не мог встать в нужную стойку и бил не под тем углом. Можно запросто сломать руку, но это был единственный способ выбраться из заварухи. А руку я ломал… – Он сощурился, глядя на небо и мысленно подсчитывая. – Раз десять точно.

– За пятьсот лет.

– Нес, я не могу действовать безупречно в каждое мгновение каждого дня, – признался Кассиан, и его глаза вспыхнули.

Безумие, на прошлой неделе охватившее их в коридоре, больше не повторялось. Под вечер Неста так уставала, что не всегда поднималась в столовую, не говоря уже о самоудовлетворении в постели.

– А теперь подключи к удару и свои бедра. – Кассиан снова ударил по воздуху. Сейчас он двигался медленнее, давая возможность увидеть движение всего тела, вложенное в удар. – В ударе участвуют и живот, и плечо. То и другое добавляют удару силы.

Он нанес еще один удар по воздуху.

– Значит, эти упражнения для живота полезны не только для показа мышц?

– Ты всерьез думала, что какие-то упражнения делаются напоказ? – лукаво улыбнулся Кассиан.

– Я видела, как во время урока ты то и дело смотришься в зеркало. – Неста кивнула в сторону узкого зеркала на другом конце площадки.

– Врунья, – усмехнулся Кассиан. – Это ты подглядываешь в зеркало за мной, когда думаешь, что я не обращаю внимания.

Услышав правду, Неста ничуть не изменилась в лице. Даже головы не опустила. Она вновь сосредоточилась на принятой стойке.

– Какая ты сегодня… целеустремленная, – заметил Кассиан.

– Ты же хотел, чтобы я училась, – с прохладцей ответила Неста. – Вот и учи меня.

Пусть никто из жриц не откликнется на ее предложение (она, как последняя дура, до сих пор надеялась на их отклик), она будет заниматься сама. Упражнения прочищали ей голову, требовали следить за положением тела и дыханием, что уберегало ее от довлеющих мыслей и не давало им поглотить ее целиком. Только в моменты тишины и покоя эти мысли прорывались снова. Так бывало, когда она теряла сосредоточенность, работая в библиотеке или моясь. Но и тогда оставался способ их унять – манящее пространство винтовой лестницы. Десять тысяч ступеней в преисподнюю.

Но чем ей по-настоящему помогут занятия с Кассианом, работа в библиотеке, спуски и подъемы по лестнице? Все они отвлекали ее лишь на время. А мысли, словно волчья стая, терпеливо ждали, чтобы растерзать ее.

«Я полюбил тебя с того момента, когда впервые взял на руки»…

Волки подкрадывались все ближе, щелкая зубами.

– Куда ты исчезла? – спросил Кассиан, и в его светло-карих глаза мелькнула тревога.

Неста вновь приняла боевую стойку, заставив волков отступить на шаг.

– Никуда.

В домашней библиотеке ее ждала Элайна.

Неста узнала об этом еще на лестнице, вся в пыли поднимаясь из другого книгохранилища.

По краснокаменному коридору разливался тонкий аромат жасмина и меда – запахи Элайны. От сестры пахло грядущей весной. Словно сверкающая река, этот запах тек по коридору к открытой двери.

Элайна стояла перед окнами, одетая в сиреневое платье с облегающим лифом. Фигура Элайны свидетельствовала, сколь далеко она ушла от тех, первых дней жизни при Дворе ночи. Все угловатости тела сменились женственными округлостями. Когда-то и Неста выглядела так же, хотя грудь у Элайны всегда была поменьше.

Неста окинула взглядом собственную костлявую, долговязую фигуру. Элайна повернулась к ней, сияя здоровьем.

Улыбка Элайны была под стать яркому заходящему солнцу.

– Вот, решила заглянуть и посмотреть, как ты тут.