— Нет, — он усмехнулся. — Вот громкая фраза.

И, отстранившись, приложив руки рупором ко рту, он вдруг проорал на все ночные горы нечто оглушающее на роконланге. Эхо запрыгало вдаль по острым пикам, как мячик. Несколько птичьих стай взметнулись чёрными зигзагами под свет созвездий, и я, ткнув Артура в бок, пожурила его за неурочный шум.

— Что ты сказал? И почему на роконланге?

— Потому что на нашем это было бы гораздо длиннее. Я сказал, что я счастлив, и что сердце моё поёт оттого, что рядом со мной сидит самая лучшая во вселенной девушка, и она отвечает взаимностью на мои чувства к ней, которые раскрываются, как цветок, день ото дня, и что я буду холить и лелеять этот цветок, и убью любого, кто посмеет его сорвать.

— Оу. Вот финал внезапный, — рассмеялась я, совсем растаявшая было в середине фразы.

— Язык народа травников-социопатов, что поделать. Из песни слов не выкинешь, — подмигнул Эдинброг и вновь потянулся ко мне, но вдруг замер на полпути, хитро глядя мне через плечо. — Ты когда-нибудь плавала в горных источниках?

— Нет.

— Сейчас искупаешься.

— Это похоже на угрозу.

— Всё самое прекрасное в жизни похоже на угрозу — угрозу банальности, скуке и повседневности, — пожал плечами Ван Хофф Эдинброг. Губы у него припухли, на голове творилось чёрт-те что, а расстёгнутая рубашка съехала на одно плечо.

Я оглянулась на озеро. Лиловый туман, чуть светящийся, парил над поверхностью, а вода во тьме горной ночи казалась очень опасной. Артур, увидев тревогу в моём взгляде, сотворил мириады галантных огоньков, рассыпавшихся над источником.

— У меня нет купальника, — я покачала головой.

— Вода тёмная. А на берегу я не буду подглядывать, — в тон мне отозвался он.

— Зато я буду.

Артур поднял подбородок, томно глядя на меня из-под полуопущенных век.

— Тогда я тоже. Как иначе. Пойдёт, партнёр?

— Пойдёт. И… Без прикосновений?

— Это сложнее.

— А ты попробуй, Артур.

— Ничего не обещаю.

— Не обещай. Но постарайся. Так интереснее.

Он усмехнулся и, пожав плечами, демонстративно убрал руки за спину. Он так и сидел на скале — растрёпанный, в съехавшей набок рубашке, с глазами, всё сильнее темневшими с каждой минутой… С убранными за спину руками Артур выглядел как яростный и непокорённый, но всё же пленник.

Поведя плечом, не став отходить, я отвернулась от него и нарочито неспешно стала снимать платье. Подхватила за подол, потянула наверх, через голову, изящно изогнулась. Но тут две тёплые мужские ладони легли мне на грудь.

— Я честно пытался, — хрипло прошептал Артур. Я откинула голову назад и поцеловала его. О, да.

Мы так и не искупались в ту ночь. А на следую-

щее утро я проснулась в большой кровати.

СТЫЛЫЙ ФЛИГЕЛЬ

41

Страсти бушевали в Форване накануне финального испытания.

Дело было не только в пятикурсниках, которые уже чуяли близкую свободу и одновременно испытывали страшную панику перед экзаменом. Нет, вдобавок к ним университет наполнился суетой, связанной с прибытием высоких гостей: приехала королева со своей красивой и бестолковой свитой и старичок-камергер — хранитель ключа от Антрацитовой библиотеки. Он долго тряс Артуру руку — ведь это именно для Эдинброга привезли ключ…

На этажах витали запахи дорогих духов, дверь в кабинет ректора не закрывалась — туда и сюда бесконечно следовали гости. Борис Отченаш побитым вихрем носился по Форвану, подписывая всё новые и новые счета, отчитывая кухарок за несдержанность («Вы совсем обалдели? Королева в одиночку точно не съест 50 устриц на ужине! Вот я клянусь — не съест! Не надо разорять наше предприятие, мадам Пампушши!»).

Один раз Бор на полном ходу столкнулся с Артуром, чеки разлетелись весёлым конфетти, и я внутренне сжалась, предчувствуя скандал. Но парни, чьи лица мгновенно будто окаменели, лишь молча кивнули друг другу и разошлись.

А на закате чуть ли не все жители Форвана высыпали на лужайку за главным зданием, чтобы встретить там дракона Ойгонхарта.

Это было грандиозное зрелище: на фоне тяжёлых багровых небес, расписанных тонкими тёмными облаками — будто нитями с ведьминской прялки, — появилась великолепная крылатая тень.

Дракон был огромен. Он приближался, и становились видны узоры на мощных крыльях, шипы на длинной голове, чуть более тёмная чешуя на груди. Ойгонхарт был алым, как кровь, с пылающими тёмно-золотыми глазами. Когда он сел, земля глухо содрогнулась, а первые ряды встречающих невольно отступили назад.

— Ну и махина. — я зябко повела плечами. — А как мы будем просить его о помощи? Он вообще умеет разговаривать?

— Он говорит на всех языках нашего мира, поверь, — хмыкнул Артур. — Три года назад даже читал здесь курс по маг-лингвистике. Я как-то заходил на лекцию — за компанию с. — он осёкся.

«С Амандой», — мысленно договорила я. Она же была лингвистом.

— …Ни черта я на той лекции не понял. Вообще. Хороший уровень, — закончил между тем Артур.

— А дракон влезает в аудиторию? — засомневалась я, глядя на огромную тушу.

Как раз в этот момент ящер поднял морду к небу и с рёвом выпустил длинную тонкую струю огня — в знак приветствия. Выглядело внушительно. Мы все мгновенно согрелись, да так, что холодным потом прошибло.

Ректор Форвана почтительно поклонился дракону и что-то сказал. Тот в ответ плюнул дымом, а потом вдруг закрыл крыльями морду — будто играл в прятки. Вокруг дракона начала набухать тёплая светло-оранжевая пелена, неожиданно уютная.

— Что происходит? — нахмурилась я.

— Он меняет ипостась.

— Так у него она не одна?..

И действительно: пелена, насытившись цветом, задрожала, а мгновение спустя на лужайке обнаружился человек. Вполне нормальный, только неожиданно худой по сравнению со своей драконьей формой. Кожа у Ойгонхарта была такого бронзового цвета, как будто он долго отдыхал в Калифорнии без применения SPF. Кроме того, дракон оказался обладателем рыжих волос, улыбчивой физиономии и золотых глаз с вертикальным зрачком.

Как и большинство жителей Форвана, он предпочитал одеваться в университетском стиле: брюки с подтяжками, белоснежная рубашка и шерстяной пиджак, расслабленно переброшенный через локоть.

Все зааплодировали, дракон пожал руку ректору, и оба они ушли.

* * *

На поклон к Ойгонхарту мы отправились втроём: Артур, я и мастер Говерик. Это было наутро перед экзаменом.

Дракон принял нас прямо в своих покоях, не вылезая из кровати. Мне это показалось слегка ненормальным, но Артур и старичок магистр объяснили, что «древний не значит серьезный», и что Ойгонхарт тот ещё шалопай.

— Столько студенток нам перепортил, пока тут преподавал, — бухтел себе под нос Говерик. — Мудрость его безгранична и всё такое, но