Это была смешная идея, и Тиффани даже не стала ее комментировать, тем более что она уводила от темы разговора. Ей нужны рецепты, а не советы, как отлавливать разбежавшийся скот. Поваренная книга, которую она купила, дала только основы и указания, как разнообразить блюдо, добавив те или иные приправы, но там не было точных указаний, сколько чего добавить. Конечно, это открывало простор для экспериментов, но у Тиффани не было времени на ошибки. Ей нужно, чтобы блюда получались с первого раза, а не после пяти испорченных обедов.

— Значит, у вас нет никаких предложений относительно сегодняшнего жаркого?

— Моя мать предпочитала готовить жаркое в жаровне, с лавровым листом, с чесноком… О, и она всегда поливала мясо красным вином, примерно полчашки.

Так вот зачем в кладовой вино! Но Мэри вдруг задумалась, добавив:

— У Старого Эда была своя жаровня, но он, наверное, забрал ее с собой. Та, которую оставила мне мать, на чердаке. Можете достать ее, если хотите, или вы привезли с собой собственную?

Тиффани тупо уставилась на нее. Привезти с собой жаровню? Тиффани не догадалась бы, что это жаровня, даже увидев ее. Может, Эндрю знает, что это такое? Она могла бы послать его на чердак. Но хотя у нее есть какой никакой рецепт на сегодня, вряд ли это поможет завтра.

Тиффани покачала головой в ответ на предположение, что у нее есть собственная жаровня, и сказала:

— Попробую добавить сегодня вечером вина. У вас есть еще рецепты, которыми вы хотели бы поделиться?

— Говорю же, меня научила готовить мать, а она была чертовски хорошей кухаркой, но это все здесь. — Мэри указала на свою голову.

— Может, вы запишете несколько для меня?

Мэри издала смешок.

— Трудно описать щепотку одного и чуточку другого, когда речь заходит о специях. Все это делается на глазок, знаете ли. Положишь слишком много и испортишь блюдо, положишь слишком мало, тоже испортишь. Но перед свадьбой я встану на ноги. И тогда смогу показать вам.

Черт бы побрал эту свадьбу. И как это поможет Тиффани сейчас? Впрочем…

— А почему бы вам не описать все эти щепотки и чуточки на бумаге? — с улыбкой заметила Тиффани. — Тетрадь семейных рецептов! Только представьте, каким чудесным подарком это стало бы для вашей будущей невестки.

Ей удалось удивить Мэри.

— Будь я проклята, детка, это отличная идея. Посмотрю, что здесь можно придумать, а потом вы сможете сделать копию для себя.

Тиффани встала, собираясь уйти, довольная, что она все таки получит то, за чем приходила. Но тут она вспомнила о письме матери, которое начала писать. Если она добьется желаемого результата, что позволит ей вернуться домой, Мэри, пожалуй, единственная, кто может сделать так, чтобы ее путешествие домой не было омрачено чувством вины.

— Есть еще один подарок, Мэри, который даже больше понравится вашей будущей невестке. Будь я на ее месте, я бы определенно его оценила.

Мэри встрепенулась.

— И что же это?

— Покончить с враждой между вашими семьями еще до свадьбы. Это было бы великодушным жестом, вам не кажется?

Мэри снова упала на подушки.

— Да уж. Это такой стыд. Моим мальчикам следовало быть лучшими друзьями с сыновьями Фрэнка, ведь мы живем так близко друг от друга.

— Тогда зачем ставить себя в зависимость от этого брака, чтобы положить конец вражде? Почему бы не покончить с ней прямо сейчас?

— Думаете, я не пыталась? Роуз тоже хотела, чтобы эта неприязнь прекратилась. Мы обе хотели. Это просто ненормально — продолжать что то, чего ты не начинал.

— Роуз? — Тиффани надеялась, что ей удалось не покраснеть, спрашивая о том, что она отлично знает.

— Жена Фрэнка Уоррена. Мы не раз разговаривали с ней, когда наши пути пересекались в городе. Она была такой дружелюбной, никогда не задирала нос, хотя приехала из большого города. Она вписалась в нашу жизнь, потому что хотела этого. Они с Фрэнком казались такими счастливыми, все время смеялись, постоянно касались друг друга, — она перешла на шепот, — даже целовались на публике. А потом я услышала, что после того, как Фрэнка ранили, она стала нервной, жаловалась на жизнь на ранчо. И в один прекрасный день просто уехала, забрав с собой маленькую дочку. Я никогда этого не понимала. Ни тогда, ни сейчас. Но по крайней мере перемирие осталось в силе, даже когда она исчезла.

— Возможно… она тосковала по большому городу?

Мэри презрительно фыркнула.

— Нет, Роуз здесь нравилось. Она любила эти края и своего мужа. Я не удивилась, когда она устроила помолвку и перемирие. Собственно, она потребовала этого. — Она снова перешла на шепот: — Думаю, она слегка напугала Зака той ночью, когда явилась сюда одна, без сопровождающих, вне себя от ярости. Ну, если не испугала, то определенно привела в замешательство. Для меня это не было такой уж неожиданностью. Я видела, что это назревает, понимала, что она выкинет что нибудь подобное. Она не боялась говорить мужчинам, что о них думает, когда они устраивали разборки из за доступа к воде. Я знаю, как ее бесило, что они не могут договориться о совместном использовании озера. Меня это тоже бесило. Просто у меня никогда не хватило бы смелости поступить так, как поступила той ночью она. У нее были характер и смекалка. Должно быть, из за рыжих волос… — задумчиво сказала Мэри, глядя на длинные волосы Тиффани.

— Ты хоть когда нибудь бываешь в своем свинарнике? — поинтересовалась Тиффани, почувствовав, как кто то тычется в ее обувь. Посмотрев вниз, она в очередной раз обнаружила на крыльце поросенка.

Он замер, уставившись на нее. Тиффани нагнулась, чтобы погладить его, но он продолжал смотреть на нее, пока она не сдалась. Подняв поросенка, она положила его себе на колени, перевернув на спину, и принялась почесывать животик, вернувшись к созерцанию заката.

День выдался погожий, не омраченный даже летним ливнем, и ничто не портило величественной картины неба, расчерченной желтыми и розовыми полосами. На фоне этих пламенеющих красок деревья тоже казались охваченными пламенем, и Тиффани радовалась, что у нее нашлось время полюбоваться закатом, пока печется хлеб.

— Не обращайте на меня внимания, — обронил Закери, выйдя из дома и направившись к своему любимому креслу, чтобы выкурить вечернюю сигару.

Он ничего не сказал о поросенке на ее коленях, что означало, что он даже не посмотрел в ее сторону. Для него она всего лишь одна из служанок. Невидимка. Хотя вряд ли она может осуждать его за это. В доме ее матери полно слуг, но разве она часто замечала кого нибудь из них, не считая Анны? Роль Дженнифер давала Тиффани возможность посмотреть на себя со стороны, и ей не очень нравилось то, что она видела. В любом случае она может не замечать Закери, точно так же как он, очевидно, намерен не замечать ее. И она совсем не против разделить с ним веранду. А поскольку ветер дует в его сторону, она не заметит и дыма.