Он подвел ее к стулу и сел, притянув к себе на колени. Одной рукой обнял за спину, а другой принялся поглаживать по плечам. Возможно, он всего лишь хотел успокоить ее, но его прикосновения были так похожи на ласку, что Тиффани прильнула к его груди — совершенно голой. Он спустился вниз в одних брюках. Внезапно ей стало неловко, что она бросилась ему на шею. А может, она просто обрадовалась предлогу сделать то, что ей хотелось?

— Удивительно, что вы испугались, учитывая, как храбро вели себя прошлой ночью, — заметил он.

— Это совсем другое дело.

— Почему?

— Тогда действительно был пожар. И я думала только о том, чтобы погасить пламя, прежде чем оно разгорится. — Тиффани глубоко вздохнула, вдохнув присущий Хантеру запах кожи и хвои. Ей нравилось, как он пахнет.

— Вы смелее, чем вам кажется. Но мне пришлось по душе, что вы кинулись ко мне, когда забыли об этом.

Ей не нужно было видеть его лицо, чтобы знать, что он улыбается. Тиффани стало немного стыдно, что она обманывает Хантера. Не то чтобы она не была испугана — за брата. Сэм уже, наверное, скрылся. Пора встать и вернуться в свою комнату.

— Боюсь, понадобится некоторое время, чтобы я перестала пугаться каждого звука и неожиданного света ночью, — сказала она с улыбкой, отстранившись от него.

Наверное, это была самая большая ошибка в ее жизни, потому что она увидела, как он хорош, и помедлила, прежде чем слезть с его колен. Словно завороженная, она смотрела на его мускулистую грудь, широкие плечи, сильную шею и красивое лицо. Их взгляды скрестились, и Тиффани перестала дышать. В его голубых глазах сверкало желание. Или это отражение фонаря? Она напомнила себе, что Хантер не знает, кто она, и что она, настоящая, не понравилась бы ему. Но ему нравится Дженнифер. Почему она не может еще немного побыть Дженнифер?

— Дженни, — мягко произнес Хантер, словно ответив на ее невысказанный вопрос.

Тиффани восприняла это как разрешение поступать так, как ей хочется, и не остановила его, когда он снова притянул ее к себе. Запустив пальцы в его длинные темные волосы, она пылко откликнулась, когда его губы завладели ее губами.

Вначале поцелуй был нежным, затем стал настойчивее. Язык Хантера раздвинул ее губы и проник внутрь. Их обоих захлестнула страсть. Казалось, ни один из них не может насытиться другим. Наконец Хантер смягчил поцелуй, возможно, не желая пугать ее. Он не знал, что Тиффани уже за гранью осторожности. Но она была слишком неопытна.

Он стянул с нее жакет вместе с бретельками сорочки и приник губами к обнаженной плоти, осыпая поцелуями. Тиффани трепетала, наслаждаясь его ласками. Хантер возбуждал в ней ощущения, которые она не могла себе даже представить. Он был таким большим и сильным, намного красивее любого мужчины, которого она когда либо встречала, и он желал ее.

Она почувствовала, как он развязал тесемки сорочки, а затем его большая рука накрыла ее грудь. Тиффани ахнула. Его пальцы двинулись к ее соску и принялись обводить его круговыми движениями, рассылая по телу искры, исторгавшие из ее горла тихие звуки. Они одновременно услышали шаги. Тиффани резко втянула в себя воздух и попыталась встать, но Хантер притянул ее ближе, чтобы прикрыть обнаженную грудь, когда охранник прошел мимо кухонного окна.

Сердце Тиффани бешено колотилось. Она все еще тяжело дышала, когда его шаги затихли. Губы Хантера изогнулись в сожалеющей улыбке.

— Пожалуй, это к лучшему, — сказал он. — Я немного увлекся.

Какая ошибка, сказала бы Тиффани, если бы могла вымолвить хоть слово. Придерживая на груди сорочку, она выскочила из кухни и взбежала вверх по лестнице. Теперь она терзалась от двойного чувства вины: попросила Сэма хранить ее секрет и создала у Хантера превратное впечатление. Боже правый, она познакомилась с ним только три дня назад! И не имеет ни малейшего намерения выходить за него замуж. Как она могла уступить своим запретным порывам! И даже придумала себе оправдание. Что с ней случилось? Она играет с огнем.

Это надо прекратить и раньше, чем истекут пятьдесят восемь дней, оставшиеся от двух месяцев. Она завтра же напишет письмо матери. На этот раз она расскажет ей все: об ужасах, которые здесь наблюдала, о страхе, который пережила. И о том, что ей приходится терпеть, включая мытье посуды, чтобы избежать встречи с Фрэнком Уорреном и найти способ покончить с враждой, не выходя замуж за Хантера. Видит Бог, Тиффани попыталась уберечь мать от лишних волнений, но на нее навалилось слишком много, чтобы выносить все это в одиночку. Если Роуз узнает все это, она освободит Тиффани от обещания. И прежде чем уехать, она посадит этих людей за стол и заставит решить вопросы, которые изначально не должны были становиться причиной для вражды. А потом она без всяких сожалений поедет домой.

Второе письмо Тиффани к матери было длинным и тщательно продуманным. Ей не удалось закончить его за один присест, потому что надо было приготовить первый завтрак для всех домочадцев. Она подала вареные яйца, свежеиспеченный хлеб, на этот раз более чем сносный, и мясо, которое Эндрю предложил зажарить на гриле на заднем дворе, так что не пришлось зажигать очаг на кухне. Завтрак оказался таким удачным, что даже рискованные шуточки Хантера, что это не самое вкусное, что ему приходилось пробовать на этой кухне, с намеком на то, что Тиффани позволила ему прошлой ночью, не испортили ее хорошего настроения.

Хотя и смутили. Немного. Гораздо больше она смутилась, встретив утром Хантера и осознав, как сильно ей хотелось увидеть его. Прошлой ночью она играла с огнем, и это пламя вырвется из под контроля, если она не сможет совладать с чувствами, которые он в ней возбуждает.

Но день был достаточно насыщенным, чтобы не давать воли воображению. Сразу же после завтрака Тиффани занялась приготовлением обеда. Она решила приготовить жаркое. И чтобы убедиться, что эта идея не обернется очередной катастрофой, снова навестила Мэри.

Ей по прежнему не хотелось признаваться матери Хантера, что она не умеет готовить, и она пустилась на хитрость, чтобы получить помощь, не раскрывая карт.

— Я хотела бы приготовить сегодня жаркое. Это можно сделать по разному, но я подумала, может, у вас есть любимый рецепт, который я попыталась бы освоить?

— Конечно, есть, но это трудно объяснить, не находясь на кухне. Вообще то я не готовлю для семьи. У отца Закери была кухарка, которая приехала сюда с нами. Когда она ушла на покой, я подумывала о том, чтобы самой заняться стряпней. Я неплохо готовлю. Меня научила мать. Но Закери нанял другую кухарку, ну и… В любом случае я предпочитаю работать на пастбище.

— Со… стадом? — недоверчиво спросила Тиффани.

Мэри улыбнулась.

— Пасти стадо не такая уж трудная работа, дорогая. Она позволяет мне проводить больше времени с Заком, и потом я люблю находиться на воздухе. Конечно, я не участвую в весеннем клеймении, но мне нравится ловить отбившихся телят и приводить их назад, к матерям. Надо, чтобы кто нибудь из мальчиков показал вам, как это делается.