Кроме Даши. Она особенная. Одна из немногих женщин, которых нельзя купить. Завоевать ее можно, он уже однажды это сделал. За что получил срок. Цена его устроила, рано или поздно бизнес все равно отжали бы. А так он получил возможность для реванша. Тюрьма на многое открыла ему глаза. Это ведь она сделала его таким, любимая жена. Из-за нее он сел за убийство. А теперь Даша ненавидит его за это.

Нет… Не может быть… Он — победитель. А победитель имеет право выбрать приз. Он хочет в довесок к лавровому венку женской любви и понимания. В первую очередь любви…

— Да. Я слушаю, — услышал он в трубке такой родной голос. И глупо сказал:

— Это я.

— Я знаю. У меня есть определитель номера.

— Выходит, ты еще не внесла меня в черный список? — усмехнулся он.

— Так поступают только трусы. Я ни в чем не виновата и не собираюсь от тебя прятаться. Да и навязчивость не входит в число твоих недостатков.

— Это верно… Удивлена, что я позвонил?

— Немного. Что-то случилось?

— Не слышу в твоем голосе любопытства. Похоже, ты лишь из вежливости это спрашиваешь. Как Саша?

— Выздоровел. Извини, но у меня ощущение, что ты это тоже спрашиваешь только из вежливости.

— Это не так, — он сглотнул появившийся в горле ком. — Даша, ты мне нужна.

— Вот как?

— Я тебя прошу: смени тон. Я ведь первый тебе позвонил.

— Я это ценю. Что все-таки случилось?

— Сегодня был бой. Важный бой, в котором я победил. — Он посмотрел в зеркало и невольно потрогал шрам на лбу. Не каждый такой бой заканчивался без потерь. Сегодня ему повезло.

— Дима, ты цел? — заволновалась Даша. — Тебе досталось, да?

— Нет. — «Надо было соврать, — подумал он с досадой. — Сказать, что у меня сломана рука или нога, что я едва дышу и весь в крови. Тогда жена, возможно и примчалась бы в Москву. Но ведь она говорит, что врать унизительно. И ты подумай! Я не смог ей соврать!» И он сказал: — Я в порядке.

— Дима? Ты и в самом деле не пострадал? — не поверила Даша.

— Жив и здоров, — заверил он. — Просто решил похвастаться победой. Такие бои бывают нечасто. Когда все складывается, как ты хочешь. — Он старался говорить правильно и красиво, и, уж конечно, без мата, чтобы ее не спугнуть. Даша — женщина чувствительная, а музеи с библиотеками ее окончательно разнежили. А его так и подмывает спросить: ну, как там, в облаках? Ходят в сортир или нектар — пища безотходная?

— А тот человек, — осторожно спросила Даша. — Ну, с которым ты дрался. Он как? Я ведь знаю, что ты бываешь безжалостен. Скажи, ты его избил?

— Я победил.

— Я совсем не то имела в виду. Это ведь был спорт, да? Я далека от этого, и моя ошибка в том, что я никогда не пыталась тебя понять. В том, что касается твоего спорта, — Даша явно подбирала слова. — Извини, но я пацифистка. Я считаю, что люди должны договариваться, а не воевать. И что человек человека всегда поймет, если ему доходчиво объяснить.

— Что за чушь? — Не выдержал он. — В каком мире ты живешь, милая? Европа тебя испортила с ее непробиваемой толерантностью. А Россия всегда останется страной азиатской, здесь слишком холодно и мало солнца. А еще воруют. Много воруют. Не соблюдают законы. Договориться можно с людьми. А здесь мне не с кем договариваться.

— Дима, зачем ты позвонил?

— Сказать, что я тебя все еще люблю, — сказал он глухо. — Я хотел бы, чтобы ты сейчас была рядом. Ты приедешь?

— Прямо сейчас? — заколебалась Даша.

— Хотя бы завтра, на пару дней.

— Что у тебя с голосом? — подозрительно спросила Даша. — Синдром победителя, да? Тебе нужна женщина, и ты позвонил мне. Видимо, мне первой. Дима, я сколько лет тебя знаю? Мне все твои интонации знакомы. Ты перчатки хотя бы снял? Или так и сидишь по локоть в крови?

— Нет, с чего ты взяла? — он уже понял, как фальшиво это прозвучало.

— Ты где? В раздевалке?

— Ну, допустим.

— И из раздевалки, сразу после боя позвонил мне…

— Даша, я у тебя так редко прошу любви. Первый позвонил, сам. А ты мне опять мораль читаешь, — он начал злиться. — Да хватит уже играть в хорошую девочку. Будешь мириться?

— Я не ссорилась. Мы просто решили развестись.

— Хорошо, я погорячился. Развод отменяется.

— Я вижу, ты избил человека и настроение у тебя повысилось. Можно и жену приласкать.

— Да хватит тебе лезть в бутылку! Ты приедешь?

— Нет. Извини.

— Забавно. А извиняться-то зачем? Из вежливости?

— Сажин, ты обратился не по адресу, — сухо сказала жена.

— Это я уже понял. Ладно, спокойной ночи, моя ледяная фея. Хотя у вас ведь другой часовой пояс. Ночь еще не наступила. Ну, книжку почитай. Музеи небось закрыты уже. Сашу к телефону не зови, я с сыном буду общаться без посредников. Спасибо за понимание, — сказал он с иронией.

— Дима… я…

— Что?

— Нет, ничего. Если ты передумал, я всегда тебя жду! — с отчаянием сказала вдруг Даша. — Но только не я к тебе, а ты ко мне.

— Ты мне еще условия будешь ставить!

— Это не условие, — торопливо сказала Даша. — Ты себя загнал. Таким неуравновешенным, морально уставшим, даже убитым, я тебя еще никогда не видела. Ты же всегда был умным. Нельзя победить ветряные мельницы, будучи верхом на коне. Ты донкихотствуешь, Дима. Хотя о чем это я? Ты же не читаешь книг.

— Толку от них? А вот ты, похоже, совсем зарылась в артефакты. Но я-то живой. И у меня простые человеческие потребности.

— Поесть, поспать и, извини, трахнуться?

— О! Сказала, наконец! И как у тебя только язык повернулся? Или это слово теперь считается литературным? — с сарказмом спросил он. — Да, я выиграл бой и хочу трахнуться! Я готов подождать, пока ты прилетишь. До завтра, — намекнул он.

— Я тебе не самка, — обиделась Даша.

— Ладно, я понял. Позвоню как-нибудь. Спокойной ночи, — и он дал отбой.

Какую чушь она несет! С ней-то самой что стало?!

— Гриша, — позвал он.

— Слушаю, Дмитрий Александрович.

Водитель, похоже, стоял под дверью, охранял его покой.

— Почему так тихо?

— Так ведь вы не давали распоряжения задержаться. Все и разошлись. Вернуть? Кого надо? — и Гриша полез за мобильником.

— Не надо никого. Пусть уходят. Ты вот что… Помнишь ту девчонку из эскорт-услуг? Блондинку с длинными волосами?

— Глазастенькую? А если она занята? Увезли уже.

— Тогда какую-нибудь, — сказал он устало. — Позвони, пусть приедет. Не сюда, ко мне домой. И охране скажи, чтобы пропустила. Пусть в сауну девчонку проведут, она знает, где раздеться.