Майлз постарался не показать Виктории, как его задели эти слова. В глубине души он недоумевал. Подумать только, всего два часа назад он даже не был уверен, что хочет жениться на этой девушке, а теперь из кожи вон лезет, чтобы сломить ее упорство! Узнай об этом его приятели, они, без сомнения, подняли бы его на смех.

Осознав окончательно, что он только что чуть не на коленях умолял старую деву-бесприданницу выйти за него замуж, Майлз поднялся с пледа и стал складывать в корзинку еду и посуду.

— Что вы делаете?

— Не видите? Вещи собираю. Пикник закончен. Вы просветили меня касательно чувств, которые ко мне испытываете, а потому я не смею обременять вас дольше своим присутствием.

С силой дернув за край пледа, он прибавил:

— Ну-ка отойдите — мне нужно уложить плед в корзину.

Виктория поднялась, недоумевая, отчего вдруг Майлз рассвирепел.

— Майлз, — негромко сказала она, робко тронув его за рукав, — простите, если я вас обидела, но мне казалось, что вы хотели услышать правду.

— Хотел, верно, и получил — даже с избытком, — буркнул молодой человек, складывая плед. — Думаю, пора положить конец всей этой затее с браком. Но прежде я поеду к Гилфорду и переговорю с ним. Вдруг мне удастся заставить его замолчать? Впрочем, даже если моя миссия потерпит неудачу, слух о том, что я сделал вам предложение, а вы его отвергли, наверняка заткнет рты сплетникам. Если же и это не поможет — останется мой отъезд.

— Отъезд? — удивленно спросила Виктория, вдруг почувствовав себя несчастнейшей женщиной на свете. — Вы и вправду решили уехать из Англии?

— Да, и постараюсь с этим не затягивать.

— Но ведь в манор Уэлсли приехала ваша семья?

Майлз пожал плечами.

— И что с того? Не сомневаюсь, они и без меня неплохо проведут здесь время. К тому же, когда они вернутся в Америку, там будет кому их встретить.

Виктория уныло кивнула и вслед за Майлзом направилась к экипажу. Усадив девушку, Майлз поручил ее заботам корзинку с остатками провизии и пледом, а сам вскочил на облучок и, разобрав поводья, направил коня в сторону Пемброк-хауса.

Ехали они в полном молчании. Виктория, правда, хотела затеять какой-нибудь ничего не значащий разговор, чтобы нарушить гнетущую тишину, но так и не смогла подобрать нужных слов.

В горле у девушки стоял комок. Она осознала, что была слишком сурова с Майлзом. Ведь он, в сущности, желал ей только добра и даже предлагал на ней жениться, чтобы она с честью могла выпутаться из положения, в котором оказалась не без собственного участия.

Почему, спрашивается, она отказалась от его предложения? Ведь Майлз, по всеобщему мнению, самый завидный жених во всем графстве и отличается, помимо всего прочего, прекрасной внешностью и веселым, незлобивым характером. Неужели ей и впрямь так уж хочется провести остаток дней в одиночестве, служа гувернанткой в чужом доме и в лучшем случае помогая воспитывать чужих детей?

Ответом на этот вопрос могло быть одно только страстное «Нет!».

С другой стороны, существовали такие стороны брака, которые, что бы там ни говорил Майлз, вызывали у нее сильнейшее неприятие. Стоило ей только представить, как Майлз ночью крадется к ней в спальню, чтобы удовлетворить свою похоть, как все ее существо восставало против этого.

«Но ведь тебе нравятся его поцелуи, — напомнила себе девушка. — Кто знает, возможно, все остальное тоже не столь отвратительно, как толкуют об этом дамы?»

Прежде, чем она успела окончательно освоиться с этой мыслью, ее уста, неожиданно для нее самой, произнесли:

— Знаете что, Майлз? Я принимаю ваше предложение!

В ответ молодой человек ни с того ни с сего одарил ее гневным взглядом.

— Вы, стало быть, соизволили дать мне согласие на брак?

— Да, — кивнула Виктория, и слабая улыбка на ее губах слегка приувяла.

Майлз остановил ландо посреди дороги и повернул к девушке покрасневшее от гнева лицо.

— Значит, вы ни секунды не сомневаетесь, что я, после всего того, что от вас выслушал, соглашусь подтвердить свое предложение?

Виктория в изумлении приоткрыла рот.

— Неужели вы склонны так быстро менять свои решения?

— Быстро?! — Майлз был вне себя от ярости. — Нет, вы только послушайте, что она говорит! Вы даете джентльмену полную отставку, недвусмысленно ставите его в известность, что вам неприятна сама мысль о близости с ним, а после этого обвиняете в том, что он расхотел на вас жениться? Воистину, Виктория, вы держите мужчин за глупцов или вовсе их не знаете!

— Но я беру назад все, что говорила прежде, — пробормотала Виктория, смущенно уставясь на пол экипажа у себя под ногами. — Возможно, я и впрямь плохо знаю мужчин, зато знаю, как важна для них… гм… интимная сторона брака. Ничего не поделаешь… придется мне согласиться на ваши условия… если вы будете настаивать на соблюдении своих супружеских прав.

— Подумать только, если я буду настаивать! — взревел Майлз. — Нет, мадам, мне не нужны благодеяния такого рода с вашей стороны! Как говорится, не больно-то и хотелось! На свете полно женщин, которые… — Тут он замолчал, поскольку понял, что именно собирался ляпнуть.

Прикрыв глаза, Майлз глубоко и ровно подышал, затем снова обратился к девушке, но уже не так воинственно.

— Виктория, — произнес он вполголоса, — брак не принесет счастья, если жена готова принимать ласки мужа только в том случае, если, как вы изволили выразиться, он будет на этом «настаивать». Мужчине нужно знать, что женщина стремится к этим ласкам не меньше, чем он сам…

— Ни одна из моих замужних подруг не испытывает ничего подобного! — с жаром возразила Виктория. — Замужние леди, которых я знаю, только терпят то, что вы называете ласками, не получая от них никакого удовольствия и стараясь при этом, по возможности, сохранить одно: собственное достоинство и выдержку.

— Достоинство и выдержка в постели нам без надобности! — буркнул Майлз. — И если это все, чем ваши подруги одаривают своих мужей, мне жаль глупцов, которые имели несчастье на них жениться!

— По-моему, это все, что может дать мужчине женщина при подобных обстоятельствах, — заявила Виктория, которую этот разговор крайне смущал. При всем том ей не хотелось, чтобы последнее слово осталось за Майлзом.

— Да ничего подобного! — вскричал Майлз. — Это все, что ваши подруги хотят дать своим мужьям, а они, мужья то есть, покорно с этим соглашаются. Ну и бог с ними! Значит, они того стоят. А мне этого мало! Я жадный!

— Думаю, — нервно сглотнув, сказала Виктория, — вы не отдаете себе отчета в том, что между мужчинами и женщинами существует известная разница в подходе к данному вопросу.

— Согласен, мужчины и женщины по-разному смотрят на множество вещей, но я уверен, что женщина может испытывать не менее острое желание, чем мужчина. Конечно, если она даст себе волю.