Не сводя с него глаз, она наклонилась и открыла сумку, стоящую у ее ног. Рональд увидел, что та полна денег. Он все понял сразу, метнув дикий взгляд на костер, который, точно свора голодных псов, вытягивал свои сине-красные языки.

Он забыл о направленном на него пистолете и с ревом бросился на Миллу. Она вскрикнула от испуга и непроизвольно левой рукой метнула, словно дротик, подожженный прут в Рональда. Тот заорал, схватился за лицо и, визжа, запрыгал на месте.

Тони с Микки выбежали из-за валуна на помощь Милле, но, оказалось, что помощь нужна Рональду. Прут выжег ему глаз.

Милла растерянно посмотрела на Тони, как бы говоря: «Я не хотела этого!» Потом перевела взгляд на Микки и устыдилась своей трусости. Он чуть усмехнулся, как бы отвечая: «Нет, ты хотела этого».

Миллу трясло как в лихорадке. Она впервые в жизни отомстила за подлость. Там, в Москве, все ограничивалось сотрясанием воздуха, угрозами, брошенными на ветер, ощущением лопающихся в голове сосудов, бессонными ночами и… лицезрением торжествующего хама.

Глядя на воющего от боли и сознания собственного уродства Дженсона, она воочию видела наказанное зло.

Милла испытывала странное ощущение, от которого содрогалось все внутри.

— Ты сразишь Нью-Йорк своей внешностью и деньгами, — прерывающимся голосом бросила она Дженсону. Подхватила сумку с деньгами и зашагала к катеру. Тони с Микки двинулись за ней.

Катер стрелой помчался вперед. Милла не оглядывалась. Тони не удержался и обернулся. Дженсон, упав на колени, бился головой о землю…

* * *

В полном молчании они прибыли на Синэ-Лёко. Вошли в отель. Поднялись в кабинет Тони. Милла отбросила сумку в угол, упала в кресло, закрыла глаза и попросила:

— Налей мне джина, Тони.

Разрядил обстановку Микки:

— Что, скисла, мстительница? Думала, это так просто? Чтобы мстить, нужно иметь мужество. Вот почему зло торжествует. Люди в основном малодушны.

— Ты прав, это непросто, — согласилась Милла. — Но это необходимо, — произнесла она скорее для себя, чем для Микки.

— Что скажешь, Тони? — обратилась она к нему.

Тони лишь развел руками.

— Все так неожиданно и… неприятно как-то, — сказал он и тут же спросил, чтобы перевести разговор: — Кстати! Что ты собираешься делать с деньгами?

— Какими деньгами?

— Вот с этими, — Тони пнул ногой по сумке.

— А!.. — только тут Милла до конца осознала, что сделала. — Значит, я их прихватила.

— Да уж так вышло, — рассмеялся Тони.

— Ну… не знаю.

— Могу дать на этот счет дельный совет. Милла допила джин и кивнула.

— Купи себе хорошую квартиру в Москве и запиши новый диск «Песни острова».

— Но ведь это грязные деньги! — воскликнула Лиманова.

— Ты полагаешь? — Тони открыл сумку, вынул из пачки стодолларовую купюру и внимательно осмотрел ее. — С чего ты взяла? Совершенно чистая купюра.

— Не валяй дурака, Тони, ты же понимаешь, о чем я.

— Лучше, чем ты думаешь. А что, по-твоему грязные деньги должны идти только на грязные цели? Наоборот, милочка, они должны пойти на благое дело. Как считаешь, Микки? — обратился он за поддержкой к другу.

— Тони прав. Ты заслужила компенсацию за моральный и физический ущерб. И какое имеет значение, получила бы ты ее после длительного судебного разбирательства или же попросту взяла сама. К тому же, обратись ты в суд, он бы ничем не помог тебе. Твое дело заведомо проиграно. Ты ведь не смогла бы представить ни одного свидетеля. Дженсон от всего бы отказался и объявил тебя сумасшедшей. Ты бы еще в дураках осталась.

Друзьям не пришлось долго убеждать Миллу. Они произнесли вслух те мысли, которые не давали ей покоя.

На следующий вечер Милла вышла на эстраду. Ее встретили овацией. Она на мгновение замерла, чтобы полнее ощутить, что это явь. В этот вечер она не пела необычных песен, которые здесь называли русским блюзом. Звучали только взрывные, горячащие кровь мелодии. Платье Миллы блестело и переливалось. Милла боялась остановиться даже на минуту. Она пела без устали и старательно отводила взгляд от того столика, за которым когда-то сидел Игорь.

Тони не удержался и поднялся к Милле на эстраду. Их дуэт привел публику в восторг.

Когда бар наконец опустел, когда осталось лишь несколько близких друзей, Милла взяла гитару, надеясь избыть тоску, затаившуюся на время. Но тщетно. Милла оборвала пение и, сбежав с эстрады, уткнулась в плечо Тони.

— Ну-ну!.. Все будет хорошо. Вот увидишь! — прибегнул он к тривиальным утешениям. Но благодаря искренности, с которой он их произнес, они подействовали на Миллу. Она подняла лицо.

— Ты думаешь? — спросила неуверенно.

— Ни секунды не сомневаюсь! Весь мир должен услышать песни Синэ-Лёко в твоем исполнении. И браво мсье Вернье, — не удержался Тони. — Он сделал тебе королевский подарок, прислав это платье. Оно принесет тебе удачу.

При упоминании о Поле Вернье Микки нахмурился. Тони так восторгался творением мэтра моды, что позвонил тому в Нью-Йорк и пригласил отдохнуть в свой отель. Мсье Вернье принял приглашение.

Пролетел месяц, за ним второй, третий. Тони видел, что Милла грустит, несмотря на то, что поет каждый вечер. Он понимал, ей нужна работа, которая поглотила бы ее без остатка. И как-то вечером он завел с ней разговор о Москве.

— Пора, подруга, осчастливить столицу своим возвращением. Пора заняться выпуском альбома. Придется покрутиться, а как ты хотела?

Милла передернула плечами, прогоняя мелкую неприятную дрожь.

— Ты думаешь? А вдруг… — она запнулась, боясь выказать свой страх. — А вдруг не получится? Понимаешь? — придвинулась она к нему. — У меня не хватит сил пережить провал. Я там буду совершенно одна.

— Не волнуйся. Когда у человека есть деньги, он всегда найдет сподвижников. И пока ты будешь подниматься на вершину, они будут поддерживать тебя. Ну а если сорвешься, мы с Микки успеем тебя подхватить.

Милла залпом осушила рюмку водки и попросила налить вторую.

Проводы в аэропорту затянулись ввиду нелетной погоды. Друзья, поехавшие провожать Миллу, устроили настоящее шоу. Зал ожидания наполнился музыкой, пением. И когда объявили посадку, некоторые пассажиры позабыли, что они должны лететь.

И вот Москва… такая равнодушная, холодная после острова. Ни одного родного лица. Милла вышла из здания аэропорта и поежилась от ветра. Села в такси. Назвала адрес своей многоэтажной бетонки. Вошла в квартиру, сказала: «Привет!», и лишь бетонное эхо нехотя ответило ей.

Но почти тотчас зазвонил телефон, и такой родной голос Тони сказал ей:

— С приездом, дорогая! Выпей рюмочку с нами! — она рассмеялась, услышав, как Микки с Тони сдвинули рюмки. Радостно крикнула: — Подождите! — Вынула из сумки бутылку водки, наполнила рюмку. — Чин-чин! — опрокинула и почувствовала себя дома.