— Все напрасно, — печально сказал Игорь. — Никто ничего не слышал, не видел… Пропала. Правда, на каком-то острове, мне показалось, что одна женщина хотела что-то сказать. Переводчик тоже это заметил и начал ее расспрашивать, но она лишь выразила удивление, что белая женщина так и не вернулась на Синэ-Лёко. Меня это смутило. Но потом я подумал, зачем этим людям скрывать, что они видели Миллу.

— И каковы теперь ваши планы?

— Поскорее уехать отсюда. Мне больно здесь находиться.

Перед отъездом Игорь еще раз вышел в океан, чтобы попрощаться с Миллой. Брошенные им цветы покачивались на волнах… «Может быть, хоть один ляжет ей на грудь», — пришли на ум душещипательные слова, вызвавшие слезы.

* * *

Стромилин вернулся в Англию. Душа его не избавилась от боли. Он стал искать спасение в работе. Вскакивал чуть свет и убегал в центр. Возвращался поздно, иногда за полночь. Однажды Игорь обнаружил в своей постели Лику. Он хотел было спуститься вниз и лечь на диван, но так устал, что, присев на край кровати, мгновенно уснул. Утром, еще не открыв глаза, почувствовал тепло ее тела… Мужская сущность напомнила о себе. В полусне податливое, нежное, пахнущее ванилью тело Лики подарило ему освобождение от гнетущей его тяжести. На следующее утро, по-прежнему не открывая глаз, он уже стал искать Лику. Она лежала на самом краю. Он притянул ее к себе. Лика взглянула на него, и мимолетная улыбка пробежала по ее губам.

Постепенно он привык к ее ласкам. Но он только брал, совершенно не заботясь о ней. Поэтому Лика постоянно была не удовлетворена. Ей хотелось страсти, чтобы дыхание пресекалось, чтобы сладко мутился разум. Однажды она не удержалась от упреков. Игорь ответил со смутившей ее откровенностью:

— Но я же не люблю тебя, прости. Наш брак построен на разумных отношениях. Ты ведь тоже не любишь меня.

Лика попыталась возразить на последнее утверждение мужа. Но тот лишь равнодушно глянул на нее.

Как-то Стромилин решил выяснить роль Лики в исчезновении Миллы. Она возмутилась… до слез на глазах.

— Неужели я могла опуститься до этого?! Как ты мог подумать?! После того, что ты для меня сделал, я была бы просто неблагодарной тварью! — выпалила она и поспешила выйти из комнаты, почувствовав, что ее заливает горячая волна, но не раскаяния, а страха, что могут выйти наружу ее подлые делишки.

Тем не менее Игорь заметил Лике, что как только она пожелает, они могут развестись. Втайне он был бы не прочь освободиться от нее. Но она беспомощно заморгала ресницами и проговорила упавшим голосом:

— Игорек, ты сам подумай, что я буду делать без тебя? Вернусь в Москву в свою бетонку и?.. — ее плечи задрожали, она спрятала лицо в ладони.

Стромилину стало ее жаль. «В самом деле, моя жизнь — кончена. Больше я уже никого не полюблю. Так пусть хоть Лика будет рядом. — Он провел рукой по ее волосам. — Больше я уже не полюблю!» — мысленно повторил вновь. В том, что он по-настоящему любил Миллу, у него не было сомнения. Слишком яркими и сильными оказались чувства, пережитые им вместе с ней.

А потом жизнь вошла в привычную колею. Жизнь без тоски, без любви, без обиды…

И вот настал день, когда Лика сообщила ему о наследнике. Что будет жить кто-то похожий на него, воспринимающий жизнь так же как он. Как бы дети ни открещивались от взглядов родителей, а сходства не избежать. Побаламутят в молодости, а потом начнут находить в себе прежде неприятные, а теперь оправданные и даже мудрые родительские черты. Редкому яблоку дано далеко упасть от дерева.

Немного позже выяснилось, что их ожидает двойная радость.

— У нас будут близнецы, — сказала Лика, с недовольством посмотрев на свой пока еще небольшой живот. — Это как же меня разнесет? Вот это да! — она без сил упала в кресло. В глазах ее читался непритворный ужас.

— Хорошо, что не тройня, — утешил ее Игорь.

— Вот это да! — отпив из стакана воды, повторила она. — Иногда Господь бывает излишне щедр.

Милла целые дни старалась проводить у сеньоры Сесиль. Занимаясь пением, она забывала о том, что с ней произошло. Но едва она покидала свою гостеприимную преподавательницу, расцеловавшись с ней в прохладном внутреннем дворике с тихо журчащим фонтаном и густо пахнущими цветами, как вновь, несмотря на внутреннее сопротивление, она подпадала под гнет мыслей, доводящих ее до спазмов в желудке.

Вернувшись в отель, она отрицательно качала головой на немой вопрос Тони. Наконец он не выдержал.

— Хватит хандрить! Ты должна всего один раз пересилить себя. Поверь, как только выйдешь на сцену, все то, что тебя мучает, станет таким далеким, словно и не с тобой было.

Милла швырнула на кровать широкополую шляпу, перевитую золотистой вуалью.

— Да пойми ты, Тони, — попыталась она объяснить ему. — Я не могу спокойно жить, зная, что эта мразь Ксавье остался безнаказанным.

— Но тебе винить себя не в чем. Ты же не пошла на соглашение с ним. Ты прямо в лицо бросила этому мерзавцу, что обо всем заявишь в полицию. И заявила! Его арестовали, — на подъеме говорил Тони, — но он сбежал, — упавшим голосом завершил он свою тираду. — Что делать! Но ты ему все равно отомстила. Он потерял свой бизнес на островах. Бросил шикарный дом, яхту, несколько катеров и бежал, фигурально выражаясь, голым.

— Мне не дает покоя то унижение, тот ужас, которые я пережила. Мое представление о мире перевернуто. Ты понимаешь?.. Оказывается, это страшно. Я полагала, что я — свободный человек, и никто не имеет права надевать на меня наручники.

— Что ж, как говорят, всякое познание во благо.

— Не уверена. Но! — она рубанула воздух ладонью, — сегодня, я поняла, что должна отомстить! Еще, к сожалению, поняла, что я плохая христианка. Но я не смогу ни петь, ни жить, пока… я не знаю, что сделаю с этим подонком Дженсоном. Как бы все хорошо сложилось, не встреться я с ним! Я вернулась бы на Синэ-Лёко. Я не пережила бы весь этот ужас!

— Но что ты можешь ему сделать? Заявить в полицию? Но он ото всего отопрется. Свидетелей-то нет.

Нервно улыбаясь, Милла кивнула.

— Свидетелей нет! И не надо!

Что-то обдумывая, она неспешно расхаживала по комнате. Останавливалась, прищелкивала пальцами, бормотала проклятия.

— Тони! — вдруг воскликнула она так, что тот вздрогнул. — Тони! — бросилась она к нему. — Помоги мне!

— Ты же знаешь, я для тебя готов на все!.. Только учти, — насторожившись, заметил он, — конфликтовать с законом всегда опасно, а на Синэ-Лёко особенно. Мы здесь иностранцы.

— Что ты! — рассмеялась Милла. — Когда нет свидетелей, просто невозможно нарушить закон. Никто не сможет поставить мне в вину то, что я сделаю с этим мерзавцем, — продолжала она, прикрыв глаза и мысленно уже наслаждаясь картиной своей мести.

После этого разговора Тони с неделю был чем-то озабочен. Плотно прикрывал дверь кабинета, предварительно глянув по сторонам коридора, когда к нему заходили Милла с Микки.