– Ладно, – согласилась я, – выправы, вопрос службы и впрямь глубоко личный, но у меня есть другой, касающийсяКости Катукова.

– Ну? – нахмурился Николаев.

– За что вы его убили?

Мужик побледнел. Серые глаза неожиданнопревратились в ярко-голубые и четко выделились на лице, губы из красных сталижелтыми, и мелко-мелко задергалась левая щека, это была чисто сосудистаяреакция. Под влиянием ужаса в кровь поступило слишком много адреналина, сосудысузились… Кстати, это и улавливает детектор лжи. Но Николаев решил несдаваться.

– Ну и бред вы несете, – нарочитотвердым голосом произнес он, – придет же такая дрянь в голову.

– Послушайте, Саша, – ласковосказала я, – в тот день, когда мы с вами первый раз встретились, мне неочень хотелось раскрывать свою принадлежность к правоохранительным органам, и ясказала вам, будто иду поговорить с человеком, ответственным за похороны Кости.Помните?

– Ну…

– А припоминаете, что вы тогда ответили?

Николаев напрягся:

– Идите по коридору к администратору,организацией погребения занимается Лев Валерьянович.

– Не совсем, – усмехнулась я,чувствуя себя Жегловым, – не совсем правильно, милейший. Вы в сердцахвоскликнули: «Допрыгался, догулялся, по нему давно пуля плакала…» А почему вампришло в голову, что Катукова застрелили? И ваша бывшая жена, и ЛевВалерьянович считали, будто Котю ударили ножом… Откуда такая осведомленность?

– Просто так брякнул, – отбивалсяохранник.

– Нет, не просто так, – жалая, – к тому же в тот момент, когда вы, застрелив несчастного Катукова,искали документы, в дверь позвонила женщина. Наверное, перепугались дополусмерти, но пришедшая тут же сообщила, что ее прислала Катя Романова забумагами, которые лежат в черном чемоданчике. Следует признать, вы нерастерялись. Схватили кейс, вытащили папку с листочками синего цвета инегативами и отдали пустой портфельчик тетке.

– Не было такого! – заорал Саша,подскакивая на табуретке. – Ну и чушь, какие документы, какой портфель!

– Черный, – пояснила я, –кожаный. Очень небольшой, скорей даже папка с замочком. Отпираться глупо. Выприоткрыли щель и высунули кейс наружу, специально не показываясь женщине наглаза. Она хоть и сказала, якобы «мы с вами незнакомы», но вы все же не решилисьпредстать перед ней. А может, Костя как раз в этот момент умирал? Хотя нет, оттаких ранений погибают моментально, без длительной агонии. Дама запомнила часы,вот эти…

– Таких будильников пруд пруди, –просипел Николаев.

Теперь его лицо стало совсем черным, а губы изжелтых превратились в синие.

– Нет, – покачала я головой, –игрушечка, как вы сами справедливо только что заметили, очень дорогая, невсякому по карману. Впрочем, в подобных случаях, как правило, проводятэксперимент.

– Какой эксперимент? – забормоталмужчина.

– Неужели кино никогда несмотрите? – восхитилась я. – Следственный, конечно. Вот вчера в«Ментах» свидетельница видела убийцу со спины, из окна. Так ее опять поставилина лестничной клетке в присутствии понятых. А по двору стали проводить мужчинпримерно одинакового телосложения и в похожей одежде.

– И что? – прошептал Саша.

То ли и впрямь тупой, словно валенок, то липрикидывается.

– А то, – пожала я плечами, –что, естественно, опознала. Нет ничего тайного, что не становится явным, нетпреступления без свидетелей, а в вашем случае это молодая, решительная дама свеликолепным зрением, острым умом и необыкновенной сообразительностью! Приведутпять мужчин с часами, попросят высунуть руку в щель приоткрытой двери.

Повисло тягостное молчание. В столь обожаемыхмной детективах следователь именно в данный момент молча раскуривает сигарету.Спокойно выпускает дым и важно произносит:

– Под давлением таких улик инеопровержимых доказательств отпираться глупо. Вам следует признаться, судучтет добровольное раскаяние.

Очевидно, я все же обладаю артистическимизадатками, потому что в роль майора вжилась полностью, можно сказать, слилась собразом, руки сами собой схватили лежащую на кухонном столе бело-красную пачку«Мальборо» и зажигалку. Бодро поднеся пламя к концу сигареты, я потянула в себявоздух и проглотила дым, почему-то изо рта не вырвались клубы, в желудке сталогорячо, а во рту кисло. Но руки оказались заняты, лицо приобрелососредоточенное выражение.

Александр лихорадочно забегал глазами по сторонам.Чтобы в его голове не поселились всякие дурацкие надежды, я быстренькопроговорила:

– Надеюсь, понимаете, что я приехала неодна? У подъезда машина с группой захвата, лифты, лестница и выход из вашейквартиры блокированы, а стреляю я лучше вас.

Чтобы окончательно добить мужика, я медленностала вытаскивать из сумочки игрушечный пистолет Кирилла, к которому опятьзабыла купить шарики-пульки.

Николаев глянул на «оружие» и, странновсхлипнув, уронил голову на столешницу. Плечи его вздрагивали, из груди доносилисьнеприятные кашляющие звуки. Первый раз в жизни я видела плачущего мужчину.Впрочем, если признаться откровенно, я не слишком часто общаюсь с лицамипротивоположного пола.

– Саша, – тихо произнесла я, –куда вы спрятали документы? Поймите, из-за них может погибнуть невиннаяженщина, да и Женю пытались убить неспроста. Хотя, думаю, покушались на Лену,просто наемный киллер перепутал…

Николаев схватил кухонное полотенце, утерся ипростонал:

– Господи, ничего не знаю. Когда я вошел,он уже был мертв… За меня кто-то работу сделал…

В нем словно прорвало плотину. Слова лилисьбыстро-быстро, он словно боялся не успеть рассказать все, что знал.

Александр полюбил Лену Литвинову сразу. Неслишком интересная внешне, она казалась ему настоящей красавицей, и мужчинадовольно долго не решался предложить ей руку и сердце. Сам он считал себянеудачником. Работал токарем на московском заводе. Потом предприятиеразорилось, пришлось идти на биржу. Там предложили переучиться на машинистаметро. Саша покорно начал ходить на курсы, но через месяц бросил, показалосьслишком сложно. Ладно бы просто обучали гонять поезда по рельсам, так нет,зачем-то преподавали физику, математику, электротехнику… Не вышло из Николаеваи водителя троллейбуса, а на курсы бухгалтеров он даже и соваться не стал.Спасибо, приятель пристроил охранником в «Рампу».