Связь с моей «первой любовью», 141-й эскадрильей, была отныне оборвана, и с тех пор я никогда больше не знал такого чувства товарищества. Естественно, Джоан видела это в другом свете. По крайней мере, она теперь некоторое время не должна была волноваться, вернулся ли я из полета над вражеской территорией или нет. Хотя мы все еще жили вдали друг от друга, знание того, что я в безопасности, утешало ее.

Весь район Камберли жил армейскими традициями, и вокруг штабного колледжа размещались множество красивых домов отставных генералов и их семейств. Я был немного испуган, но по прибытии узнал, что на курсе есть еще пять офицеров Королевских ВВС, большинство из которых я хорошо знал. Я вздохнул с облегчением, так как пехота, или армейские типы, по сравнению с нами казалась степенной и высокомерной массой. Это мое мнение должно было измениться в ближайшем будущем. Я поселился на квартире вместе с Расом Бэрри, только что вернувшимся из Северной Африки, где он стал одним из наиболее способных командиров истребительных авиакрыльев в Королевских ВВС. Мы тогда остановились в «Кембридж армс», милой гостинице, почти напротив главных ворот колледжа. Она, должно быть, была часто посещаема.

Начальником колледжа был генерал-майор Уимберли, который недавно вернулся с Ближнего Востока, где отличился в качестве командира 51-й Хайлендской дивизии в составе победоносной 8-й армии Монтгомери. Преподавали главным образом офицеры в звании лейтенант-колонеля,[120] но среди них был и один уинг-коммендэр Королевских ВВС. Многие из них участвовали в боях на различных театрах военных действий. Люди на курсе в основном были армейскими офицерами, но в дополнение к небольшому контингенту Королевских ВВС также имелись представители Королевской морской пехоты и вооруженных сил Канады, Австралии, Соединенных Штатов и Чехословакии. Наши занятия проходили смешанными группами. Шесть офицеров Королевских ВВС были распределены по шести таким группам, в которых фактически стали советниками по использованию авиации.

Дни в штабном колледже шли быстро, и неожиданно для себя я получал от них удовольствие. Мое первое впечатление о пехоте казалось ошибочным. Они не были столь же сумасбродными, как парни из Королевских ВВС, но составили веселую и дружескую компанию. В Камберли мы изучали три главные стадии войны – отход назад, продвижение вперед и атаку. В ходе первых лет Второй мировой войны британцы стали экспертами в первой из этих стадий. Отход расценивался как наиболее трудный и запутанный аспект войны. Командир должен был поддерживать высокий моральный дух в своих войсках, когда все шло не так, как надо. Если он терпел неудачу, то отход становился бегством. Британская армия могла гордиться, что этого никогда не произошло, потому что командование было на высоте и рядовой британский солдат обладал огромным мужеством. Союзники оправились от первых тяжелых ударов агрессора, и теперь мы могли планировать продвижение вперед и наступление. Были распространены слухи об открытии второго фронта. Учитывая потрясающее наращивание в Англии числа британских, американских дивизий и дивизий из доминионов, казалось, что не так долго осталось ждать, когда эти слухи станут фактом.

Благодаря близости Фарнборо я все еще имел возможность в свободное время летать на самолетах. Во время уик-эндов я мог там выбрать «персиваль проктор», «тайгер мот», «авро тутор» и даже старый «гладиатор». Несколько армейских слушателей и преподавателей колледжа вместе со мной летали на том или ином из этих самолетов во время моих посещений Джоан и детей в Лестере. Однажды и Джоан совершила свой первый неофициальный полет на военном самолете, на «авро туторе». Ей очень понравилось. Беспокоило ее только то, что лямку парашюта необходимо было пропустить между ног. Поскольку она была в юбке, довольно большая часть ее красивых ног предстала взору моего друга, армейского капитана, который старательно пытался этого не замечать.

Во время обучения в Камберли нам посчастливилось поговорить со многими высокопоставленными военачальниками. Среди них были генерал Монтгомери, командовавший знаменитой 8-й армией, и генерал Андерсон, возглавлявший 1-ю армию в Северной Африке. Я помню их особенно хорошо, потому что это были совершенно непохожие личности, вызывавшие огромный интерес и споры у нас в колледже. Многие из слушателей и преподавателей служили в 8-й или 1-й армиях, и соперничество между двумя этими группами было острым. Во время разговора Монти, позднее фельдмаршал Монтгомери виконт Аламейнский, источал непринужденность и уверенность, что было оправдано его многими славными победами, по крайней мере одна из которых – при Аламейне – изменила ход войны в нашу пользу. Андерсон, напротив, казался суровым и даже немного резким. Причины этого было легко понять. Его 1-я армия была в значительной степени новичком в сражении. Она состояла из британских, французских и американских дивизий, небрежно связанных вместе и использовавших различные типы вооружений и снаряжения, что делало ее материально-техническое обеспечение настоящим кошмаром. Также из-за политического давления он был вынужден вводить свою армию в бой постепенно, что приносило жалкие плоды. Как заинтересованный зритель, я чувствовал, что генерал Андерсон почти все время вел жестокие бои со своими слишком небольшими силами. Все же в итоге 1-я и 8-я армии соединились в Тунисе и выпихнули Африканский немецкий корпус и итальянцев из Африки. Мы много спорили, иногда ожесточенно, со всеми за и против, по поводу кампаний этих двух армий после того, как их командующие выступили перед нами.

Во время полевых учений каждый офицер моей группы был назначен на должность в условном дивизионном штабе. Сам же я оказался командиром условной танковой бригады. Ее громоздкую технику, как предполагалось, следовало сосредоточить и замаскировать перед началом наступления. Я думал, что выбрал превосходную позицию – дорогу в низине, закрытую с обеих сторон деревьями. Она казалась идеальным естественным укрытием от воздушной разведки. Это было слишком легко! Возможно, они предложат мне постоянную службу в качестве армейского бригадира![121] Мой энтузиазм был вскоре уничтожен одним из посредников, который сказал мне, настолько любезно, насколько это было возможно, и так, чтобы слышали немногие из моих товарищей: «Сожалею, старина, но ваши танки можно списать. Они не смогут подняться по этим слишком крутым склонам. И вероятно, опрокинутся». Мои мечты о том, чтобы вести в бой танки, были разбиты. Так или иначе, остальная часть курса узнала о промахе Брехэма, и в течение нескольких следующих дней один «воздушный советник» выслушал много шуток.

Возможно, некоторые из нас относились к учебе не так серьезно, как следовало. В то время как многие слушатели допоздна изучали материалы в своих комнатах, несколько человек регулярно отправлялись в «Кембридж армс». Там мы проводили время, болтая друг с другом и с местными жителями и осушая емкости с каким-нибудь популярным, но легким пивом. На обратном пути нашей привычкой стало подержать зажигалку под подбородком бюста Юлия Цезаря из белого мрамора, громоздившегося у подножия главной лестницы в вестибюле колледжа Камберли. Это приводило к тому, что подбородок чернел, и казалось, что у этого воина прошлого появлялась борода. В результате ежедневно один из трудолюбивых уборщиков ранним утром «брил» этого старого джентльмена, и тот снова был готов к тому, что вечером у него появится новая борода. Такие шалости разнообразили монотонность учебы.