– Все нормально, батоно. До свадьбы заживет.

– Свадьба – это хорошо, – задумчиво произнес Сосо. – Намного лучше, чем похороны, да?

– Намного лучше, – отозвался эхом Гоги.

Он перестал сдерживать дыхание, и теперь его легкие заработали шумно, как кузнечные мехи: хех-хех-хех. Стоило Чаче закрыть глаза, и ему представился оскаленный волк, готовый впиться в беззащитную глотку. Он с трудом проглотил слюну и попросил:

– Пощади, батоно. Через три недели я буду на ногах, клянусь.

– Три недели? – Сосо кивнул. – Ладно, пусть будет по-твоему. – Он достал из кармана витой шелковый шнур, который иногда использовал в качестве удавки, и уронил его рядом с раненым. – А это тебе на память, чтобы не забывал о своем обещании. Если вдруг почувствуешь, что через три недели не сможешь ходить без посторонней помощи, то лучше не дожидайся, пока за тобой явится Гоги, договорились?

Не дожидаясь ответа, Сосо равнодушно отвернулся и пошел прочь. Сопровождавший его Гоги то и дело оборачивался через плечо, и встречаться с ним взглядом было так страшно, что Чача опять закрыл глаза.

Лежащий рядом с ним шнур походил на свернувшуюся в кольцо змейку, терпеливо ждущую своего часа.

Самочувствие, в котором проснулся Зинчук, было очень и очень далеким от отличного или хотя бы от того, которое можно было назвать удовлетворительным.

Не верьте, что суперсухое шампанское брют не вызывает похмелья – это заграничные враки. Смотря сколько хваленого брюта влито в организм. А если его еще и смешивать помаленьку с бурбоном, то ой, мамочки!.. Хоть святых выноси.

Придерживая одной рукой голову, а другой – то ли печень, то ли сердце (возможно, они сегодня поменялись местами), Зинчук пересек комнату отдыха и скрылся за дверью ванной комнаты, откуда некоторое время доносились звуки, которые ни за что не станет издавать человек здоровый и довольный жизнью.

Ночь со вторника на среду Зинчук провел в офисе, поскольку вдруг понял, что ему не хочется возвращаться домой, где без Светланы делать, в общем-то, нечего. В одиночестве смотреть телевизор? Раскладывать бесконечные пасьянсы? Искать забвения в интернетовских лабиринтах? Нет, тысячу раз нет. Вместе с женой исчезли все привычные желания. У Зинчука возникло такое ощущение, что он вторично потерял дочь, а это оказалось слишком тяжелым испытанием. Почти невыносимым.

Еще до того, как содержание алкоголя в крови превысило допустимую норму, Зинчук твердо решил, что больше он Светлану в обиду не даст – ни Сосо Медашвили, ни самому черту-дьяволу. В конце концов, уголовные авторитеты тоже смертны – все дело в том, кому и сколько заплатить за подтверждение этой истины на практике. Кроме того, человек, похитивший Светлану, пообещал ликвидировать грузина совершенно бесплатно. Не то чтобы Зинчук верил в бескорыстие людей, но иногда они руководствуются не только шкурными интересами. Месть? Ревность? Зависть? Не имеет значения. Главное, чтобы грузин поскорей получил по заслугам и отправился в долину предков. Ему там самое место – среди древних витязей в тигровых шкурах. В цивилизованном мире таким жестоким дикарям не место.

А до того как Сосо будет отпет и похоронен, Зинчук намеревался спрятать Светлану там, где ее никто не найдет. Ее ведь похитили, разве нет? Вот пусть и числится пропавшей без вести. Сосо совсем не обязательно знать о том, что девушка будет выкуплена. Правда, два миллиона, на которые он наложил свою жадную волосатую лапу, придется вытаскивать из оборота.

Что ж, если такова цена нормального существования, то Зинчук вполне способен его себе обеспечить. Тем более, когда рядом не станет так называемого компаньона, который на самом деле ничем не лучше присосавшейся пиявки. Кровушки попить захотелось? Будет тебе кровушка, Сосо! Захлебнешься ею. Своей собственной!

– Э-эк… Бр-р…

Вывернувшись наизнанку в последний раз, Зинчук уставился слезящимися глазами на свое зеркальное отражение. Его физиономия напоминала луну, бледную, ущербную, окруженную туманным ореолом и оттого не имеющую четких очертаний. Через полчаса, когда он выбрался из-под контрастного душа, лицо превратилось в нечто более или менее пристойное. Если бы не розовые, как у кролика, глаза, то бледный вид можно было бы списать на обычную усталость. Впрочем, Зинчук не обязан был отчитываться перед кем-либо. Напрячь его мог только один человек в Курганске – Сосо. Но в данный момент грузин, скорее всего, дрых после разгульной ночи. Такой уж образ жизни он вел, животное. Упырь!

Облачившись в мятый костюм, Зинчук затребовал из приемной чашку крепчайшего кофе и занялся приготовлениями к назначенной встрече. До десяти часов оставалось еще много времени, но собственноручно упаковать полтора миллиона долларов – не такая уж простая работенка, как может показаться тому, кто этим никогда не занимался.

Для начала Зинчук разделил пачки стодолларовых купюр на три части, обернув каждую газетными листами и туго перетянув скотчем. Получившиеся свертки были помещены в коробку из-под лазерного принтера, которую сотрудники фирмы в срочном порядке доставили в кабинет босса. Снова вооружившись мотком клейкой ленты, Зинчук обмотал ею коробку, а затем, прорезав в картоне отверстия, соорудил нечто вроде ручки. Получилось не очень красиво, но зато надежно.

Сверившись с часами, Зинчук с облегчением обнаружил, что до встречи на бульваре Пушкина осталось немногим более получаса. Водитель домчит его туда минут за десять, еще пять уйдет на то, чтобы пройтись пешком к памятнику. Ну а выехать на место желательно загодя, чтобы планам не помешал какой-нибудь уличный затор или настырный инспектор ГИБДД. Лучше посидеть в машине, чем маяться в офисе, не находя себе места от волнения.

Зинчук направился к стенному шкафу, чтобы достать оттуда пальто, когда из приемной послышались возбужденные голоса, шум какой-то возни и звуки ударов, а потом дверь в кабинет распахнулась так, что едва не слетела с петель.

На пороге стоял Сосо и, бешено вращая глазами, осматривал кабинет, хозяин которого куда-то запропастился.

Зинчуку немедленно захотелось забраться в шкаф, который он уже открыл, да еще впридачу накрыться с головой своим пальто, но подобные детские уловки еще никому не помогали решить взрослые проблемы.

– Я здесь, – подал голос Зинчук, делая рукой приветственный жест. – Доброе утро.

– Доброе? – вызверился Сосо. – Твоя секретутка хватает меня за ноги и зовет охранников, а ты говоришь мне «Доброе утро»! Почему твои люди не предупреждены о том, что настоящий хозяин здесь я? Ты ведь обещал.

– Как-то из головы вылетело, – покаялся Зинчук.

– Смотри, как бы мозги у тебя не вылетели, – зловеще процедил Сосо, прежде чем повысить голос: – Гоги! Долго ты там будешь возиться?

– Уже полыны парядык, – доложил кряжистый кавказец, вразвалочку вошедший в кабинет. Костяшки пальцев на его правой руке были стесаны до крови, которую он пробовал языком. – Ныдаразумэний больше нэ будэт.