на веревках возле бани. В холодное время года все стараются сушить вещи на радиаторах в отряде, но в спальнях сушить запрещают. Влажный воздух способствует развитию туберкулеза.

Периодически вещи пропадают. Обычно вещь появляется в другом отряде. Кто-то пытается искать и доказывать; кто-то расстраивается, но ничего не предпринимает — лагерь имеет свои «нюансы».

Всем выдается форменная одежда серого цвета. Халаты на лето, брюки и куртки на весну-осень, утепленные куртка с брюками — на зиму. На лето — белые косынки, на зиму — черные вязаные шапки и перчатки. Обувь — черные ботинки и туфли. Белые и серые футболки и водолазки. Черные носки, колготы, лосины. Цветное нижнее белье и ночные сорочки.

Верхнюю одежду заключённые должны надевать всегда, даже при походе в баню. Два раза в год — весной и осенью — наличие и внешний вид верхней одежды проверяют. Но внутренней сменной одежды не хватает, поэтому футболки и кофты разрешают привозить из дома. Цвет — белый, серый, черный. Те, кто приехал до введения запрета на цветную одежду, прячут одежду других цветов под форму серого цвета.

Женщины — везде женщины. Тем более, большинство работает на швейной фабрике. Халаты и куртки ушиваются по фигуре. Когда проходит смотр одежды, режимный отдел проверяет наличие у всех формы и нашивок с именем. Делаются замечания — расшить, укоротить, удлинить. Но женскую сущность не исправить.

В тюрьме и лагере учишься минимизировать количество вещей. Оказывается, можно иметь две футболки и две теплые кофты — менять и носить. Но вещи нужны теплые: поверки проходят на улице в любую погоду — дождь, ветер, снег, будь то + 30 или — 30 градусов.

В 2006 году я была в Новой Зеландии. Там мы изучали опыт административной реформы. Частично потом этот опыт был внедрен в нашей стране. При отлете мы всей делегацией зашли в магазин вязаных вещей в аэропорту. Там были кофты, свитера, кардиганы разных расцветок и размеров из шерсти новозеландских мериносов. Вещи были такие легкие, что не верилось, что они смогут противостоять 30-градусным морозам Астаны. Но продавцы расхваливали свой товар и говорили, что носить будем десять лет. Я купила кофты для каждого члена своей семьи. Моя кофта цвета морской волны действительно прослужила мне десять лет. Она спасла меня не только от морозов Астаны, но и от холода в тюрьмах и лагере.

В лагере очень популярны цыганские теплые шали, чем больше и пушистее шаль — тем теплее. У Лоры из комнаты вязания было две шали. Одну из них она подарила мне. Это была шаль ее мамы, и она уже была протертая в середине, но Лора научила меня обматываться этой шалью, как раньше укутывали детей. Три года эта шаль защищала меня в лагере от морозов и согревала в холодном кабинете английского языка, в котором был большой красивый, но, к сожалению, декоративный камин.

Девочкам-подросткам выдавали дополнительно спортивные костюмы и кроссовки. Вся остальная одежда у них была, как у взрослых. Стирали все вместе в один день.

Деревня, в которой стоит лагерь, называется Жаугашты. В переводе с казахского Жаугашты означает «враг бежал». Когда поднимался ураган и параллельно отключались свет и вода, заключенные каждый раз приговаривали: даже враг отсюда сбежал, а нас здесь держат.

Если начинался ураган, сначала дул ветер, поднималась пыль, затем лил дождь. Девочки обычно про свои постиранные и развешанные вещи забывали, и я бежала собирать все в одну охапку. Конечно, мне некогда было разбираться, кто на какой по счету веревке повесил свои вещи, поэтому после просушки три девочки с одинаковыми размерами начинали выяснять, где чья серая футболка, водолазка и косынка.

Азанда

Еще в локальной зоне в начале моего пребывания в лагере я поняла, что лагерь многонациональный — казашки, русские, курдянки, цыганки, киргизки.

Женщины одной национальности говорят между собой на своем родном языке. Но два языка общения — русский и казахский. Причем часть женщин из Южного Казахстана не понимают русского языка. Постепенно они осваиваются и приобретают необходимый минимум русского. Идет и обратный процесс, но до освоения происходит множество казусных и смешных ситуаций.

В нашем девятом отряде была боевая, плотного телосложения сильная физически девушка, которую все называли «Тайсон». Приехала она с юга и говорила исключительно на казахском.

Старшина этого же отряда была тоже казашка по национальности. Но говорила она на русском.

Поколения тех людей, кто родился и вырос при советской власти в Казахстане, являются русскоязычными, вне зависимости от национальности. В отличие, например, от Узбекистана, Грузии, Армении, Прибалтийских республик, казахи были едва ли не полностью русифицированы. Государственное управление, образование, документооборот, работа предприятий и организаций, все вывески на улицах — все было на русском языке.

Возможно, это произошло потому, что коренная национальность не являлась большинством.

До начала ХХ века численность казахов преобладала на территории страны. В начале ХХ века в результате столыпинской переселенческой политики значительно выросла доля русского и украинского населения. В 1930-е годы была проведена коллективизация и политика властей по реквизиции скота у населения обернулась жестоким голодомором казахов, которые вели полукочевой и кочевой образ жизни. По разным оценкам 1931–1934 годах погибло от голода от одной до двух третей казахского населения. Некоторой части казахского населения удалось бежать за пределы СССР (в Китай, Турцию, Иран и др. страны). Затем в 1940-е годы в Казахстан депортировали поляков из Украины, Белоруссии, Литвы. Во время Второй мировой войны были насильственно переселены в Казахстан немцы Поволжья, чеченцы, ингуши и целый ряд других народов. В 1950–1960-е годы для освоения целины были переселены миллионы жителей западных регионов СССР. В итоге численность казахов в Казахстане упала к 1959 году и составляла ниже 30 процентов.

Только в 1990-е годы, когда начался массовый отъезд русских, немцев, украинцев и других национальностей на свою историческую родину, доля казахского населения стала расти, и на сегодняшний день составляет примерно 69 процентов.

Последние десятилетия в Казахстане проводится политика возрождения, развития и закрепления казахского языка в качестве государственного. Документооборот в государственных организациях, обучение в большинстве университетов и школ, вывески на улицах — все поэтапно переводится на казахский язык. С 2020 года осуществляется постепенный переход казахского письма на латиницу.

Но языковая ситуация нигде в мире не меняется очень быстро, вместе с принятием постановлений. Поэтому люди в Казахстане сейчас говорят на том языке, который они слышали и использовали всю жизнь. На северо-востоке страны — больше на русском, на юге и западе — в основном на казахском.

Как-то раз отряд наших заключенных