так что они уже по своей природе сильнее городских. Тренеры собирают деревенских спортсменов и обучают мастерству в спортивных школах в городах.

В мечтах Зарины строить спортивные школы в деревнях Южного Казахстана. Но не только спортивные школы, она хочет строить дома для бездомных детей.

Такие планы трудно реализовать даже тем, кто на свободе. Заключенным после освобождения трудно устроиться на наемную работу, не говоря уже об организации своего дела. Но у тех, кто прошел трудности и не сломался, закаляется характер.

У Зарины особо тяжкая статья. Но в лагере она осознала свои ценности — семья и спорт, и мне очень хочется, чтобы ее освободили.

Такие девочки, как Зарина и Айнур — сильные, смелые, с характером, молодые, они смогут осуществить все, что задумали.

Смелая перфекционистка

Саша — неординарная личность. За справедливость она готова идти до конца. Смелость ее похожа на мальчишескую. Планов — миллион. Она хочет жить и с мамой, и с бабушкой, и с дедушкой, причем в разных городах и даже странах.

За непоседливость ее считали несерьезной. Чтобы доказать, что у нее «руки растут, откуда надо» (по ее же выражению), она научилась красиво вязать и навязала носков и следиков своей маме и бабушке, нарисовала кучу рисунков, часть из которых составили ежемесячный настенный календарь, и сшила разнообразные занавески для всех комнат первого этажа.

Главной ее проблемой является перфекционизм. Правда, сама Саша не считает это проблемой. Когда внутри нее набирает силу конфликт, она выходит гулять со мной от забора до забора и успокаивается.

Это тоже представитель той категории девушек, которые считают, что хорошо, что они попали в тюрьму, а не куда-нибудь похуже. Но, отсидев год, они считают, что этого достаточно, они все осознали, и надо вернуть их домой.

Я не могу судить обо всех. Но те, кого я встретила за свое долгое путешествие по местам лишения свободы, точно не нуждаются в десятилетнем пребывании в лагерях. Сроки настолько большие, что, попав в лагерь подростками, эти девочки выйдут женщинами среднего возраста, с меньшими возможностями получить хорошее образование, выйти замуж, родить детей. В лагерях есть и школы, и профессиональные училища, но это не научит их жить нормальной жизнью. Это все равно дети. Они очень страдают в лагерях. Им очень не хватает материнской ласки и заботы.

Когда я видела, что кому-то становится невыносимо плохо, после отбоя, уже в темноте я садилась на кровать к девочкам, клала руки на их плечи и пела им песни из моего детства и юности.

Первый раз я сделала это после конфликта с Машей. Я не знала, как она отреагирует. После первой песни я собиралась потихоньку встать, но неожиданно раздался Машин голос: «Можно еще?». Тут же остальные зашептали: «Еще, еще». В этот раз я спела три песни. В последующие разы я пела не меньше двух песен.

Я могла заботиться понемногу о каждой девочке, но я не могла заменить им маму, мама у каждого своя.

Индия нам тоже близка

От замкнутого пространства, невозможности побыть в одиночестве, от переживаний за себя и свою семью, люди в местах лишения свободы становятся очень чувствительными. Любое неосторожное слово может их обидеть настолько, что они могут даже подраться.

Всем, кто удивлялся моему спокойствию и просил совета, как этого достичь, я рекомендовала много ходить на свежем воздухе и медитировать.

Девочки, девчонки — это переходный возраст, океан энергии, который некуда в лагере выплеснуть. Поэтому, если кто-то из моих девочек чувствовал, что скоро «взорвется», то торопился поговорить со мной, чтобы успокоиться.

Особо эмоциональная была у нас Саша. Она резко реагировала на любую несправедливость, а грубить администрации нельзя.

— Саша, — говорила я ей, — если начинаешь нервничать, ничего не говори, сядь на лавочку, соедини средние и большие пальцы рук и тяни звук «Ом…м».

— Хорошо, — Саша почти всегда со мной соглашалась.

Как-то в субботу в обед она пришла ко мне: «Мне надо успокоиться».

Было лето: тепло и хорошо на улице.

— Идем на лавочку, будем медитировать вместе.

Сели мы вдвоем на лавочку, скрестили пальцы, закрыли глаза.

— Давайте «Ом» про себя, — говорит Саша.

— Хорошо. Про себя.

Сидим.

Через несколько минут со второго этажа по уличной лестнице спускается воспитатель девочек, которая в субботу работает до обеда и теперь направляется домой.

— Что это вы тут делаете?

Мы открываем глаза.

— Медитируем.

— Давайте и я с вами. Мне тоже надо.

Саша объясняет, что надо делать. Сидим втроем.

Неожиданно слышим голос Маши: «Что это вы там делаете?». Она стоит с тазиком постиранного белья. Остановилась на полдороге к растянутым веревкам для белья.

— Медитируем, — отвечает Саша.

— А…

Сидим дальше.

Падает ведро. Открываем глаза. Это Зарина вышла на улицу с ведром, увидела нас и уронила ведро.

— Что это вы делаете?

— Медитируем, — снова отвечает Саша.

— А…

Снова закрыли глаза.

— А Машка нецензурно выражается, — это Саша «стучит» на Машу с закрытыми глазами.

— Где Маша? — открывает глаза воспитательница.

Маша уже развесила свое белье и ушла в здание.

— Я вообще говорю. Не сейчас, — уточняет Саша.

— Да ну вас. С вами не помедитируешь, — воспитательница поднимается со скамейки. — То одна ведро уронит, то другая с бельем, то третья «настучит».

Это веселая история. Но когда проблемы серьезные, ничто и никто не может человека успокоить, если не спокойна его душа.

Большинство людей, оказавшихся в тюрьме, хотят вернуться на год, на пять, десять лет назад. Не совершать преступлений. Не делать ошибок. Не сбегать из дома. Слушаться родителей, дедушек и бабушек. Не употреблять наркотики. Учиться, получить профессию. Жить правильно. И дело не в том, чтобы избежать наказания, а в том, что понимают бессмысленность своих проступков.

Сначала научиться жить, а потом жить. Как робот — запрограммировали с самого рождения, и он живет правильно, по программе. Так и люди — рождались бы сразу с правильной программой жизни в голове и поступали бы всегда правильно. На земле был бы мир и покой, потому что земных ресурсов для всех людей хватает с избытком.

Но это не так. Каждый человек рождается и учится жизни всю свою жизнь. Для чего все это? — радости и горе, трудности, мучения. Возможно, чтобы думать. Научиться понимать жизнь лучше. Принимать события, разных людей — расти духовно, приближаться к пониманию смысла жизни.

Размеры разные, цвет одинаковый

Постирочный день — суббота. Но копить грязное белье до субботы, особенно женщинам, невозможно. Поэтому стирают, где получится — в умывальнике, на улице, возле бани. Сушат тоже кто где сможет — на веревках за отрядами,